– Так есть надо. На время. Я думать. Вокруг много плохой люди. Я есть не понять ты.
Я думаю о том, как, должно быть, английский изменился за пару сотен лет. Через несколько дней я начну разговаривать так же, как эти бородатые. «Меня есть зовут Юджин. Мой бывать пилот…».
– Как называется эта страна? – решаю я внести ясность в свое положение. Я слышал, на Земле было много разных стран. И в каждой из них люди говорили на своем языке.
– Что есть страна? – в свою очередь спрашивает большой босс.
– Ну, вы ведь живете в какой-то стране. Раньше на Земле были разные страны. Америка, Британия, Россия, Япония…– На этом мои познания о родине человечества заканчиваются. Триста двадцатый предлагает мне на выбор сведения о странах, что в разное время располагались ранее в этом регионе. Турция. Болгария. Югославия. Сербия. Язык можно сломать от таких названий.
– Мы есть жить в Беляница. Беляница близ Бора,– отвечает бородатый.– Я не знать, что есть страна.
Тут пришла моя очередь задуматься. Нет стран? И в империю не входят. Кто же ими правит?
– Беляница я править. Мэр я, да,– поясняет Драгомир. Его спутник при этом стоит так же напряженно, как и в начале разговора.– В Бор править Радован Маркович. В Злотска – Павло Негуш. Мэр есть везде править. В каждый город. И деревня. Везде мэр.
– А почему твой товарищ все время хочет в меня выстрелить? – показываю я на второго бородача.
– Его имя есть Горан. Он воин. Солдат. Юсы забрали его брат. Два штук. Не за товар. Убить скот. Он не любить юсы.
– Кто это – юсы?
– Ты не есть юс? Ты говорить со мной, как юс. Не знать мой язык. Не бояться. Сказать мне, кто твой. Если твой юс, мой продать тебя назад.
– Нет, я не юс. Я Юджин Уэллс. Я пилот. Летчик. Я из космоса. Из Земной Империи. Наш Император – Генрих.
– Не знать Империя. Летающий машин у юс. Твой машин летать?
– Да. Только мы здесь, чтобы Земля стала чистой. Я не юс. Даже не знаю, кто это такие. Император хочет вернуться сюда. Поэтому мы очищаем воздух. Чистим от всякой дряни.
– Твой Император хотеть жить здесь, в Беляница? – с беспокойством уточняет мэр.
– Нет, не здесь. Просто на Земле.
– Тогда где? В Бор? В Злотска? В Жагубица? В София? В Белград?
– Вряд ли. Я простой пилот. Откуда мне такие вещи знать?
Мэр покачивается с носков на пятки. Земля поскрипывает под его массивным телом. Потом он приходит к какой-то мысли. Внутри него настороженность сплетается с другими чувствами. С алчностью. Страхом. Любопытством. Надеждой. Тот еще букет.
– Вы делать черный дождь? – спрашивает он, вновь поднимая на меня свои пронзительные буравчики.
Ничего не поделаешь. Не хочу ему врать. Это ведь мы всю эту сажу сотворили.
– Да, мы.– Киваю.
– Юсы говорить: вы хотеть всех убить. Зачем?
– Мы не хотим никого убивать. Мы простые работяги. Мы просто сбрасываем сверху бактерии, а они жрут ваш дурной газ. И небо становится чище. А сажа – вроде остатка выходит. А еще мы сеем кораллы. И они делают новую землю вместо воды.
– Когда идти черный дождь, наш скот умирать. Совсем мало теперь есть. Болеть. Держать за крыша. Мясо мало есть. Зачем черный дождь, если всех не убивать?
Я долго и сбивчиво пытаюсь объяснить ему, чем мы тут занимаемся. Трудно это делать на незнакомом языке. Да еще когда сам толком в этих делах не понимаешь. Я ведь и вправду простой пилот. Мне говорят, что делать,– я и делаю. Всякие там стратегии с науками мне неизвестны. Я только и умею, что летать. Нравится мне это дело. Ничего с собой поделать не могу. Мэр слушает меня внимательно. Удивительно, но он понимает, о чем я толкую. Сразу видно – башковитый мужик. Не зря в мэрах ходит. Когда рассказ мой доходит до схваток в воздухе, Драгомир слегка подается вперед.
– Вы есть бить юс?
– Только если они на нас нападают. Тогда мы сдачи даем.
– Твой машин может бить машин юс? – еще более заинтересованно спрашивает мэр.
– Вообще-то у меня простой штурмовик. Да еще списанный. Не истребитель. Но когда припрет – приходится на нем драться. Мы ведь не армия. Просто наемники. Нас мало.
– Что есть штурмовик?
– Такой самолет, который бомбит. Сбрасывает всякие бомбы и ракеты.
– Сбрасывать? Куда?
– Куда скажут. На заводы, если дымят. В воздух, чтобы его чистить. На корабли. Недавно даже авианосцы ваши топили.
Глаза мэра превращаются в почти неразличимые щели. Он отрывисто уточняет.
– Что есть «аносец»?
– Авианосец? Такой большой корабль, с которого самолеты взлетают. Когда потери у нас стали большие, мы решили самые крупные авианосцы потопить.
– Вы топить большой корабль с много летающий машин?
– Мы потопили три самых больших авианосца. Совсем недавно. Остались только эскортные,– заметив недоумение на лице мэра, уточняю: – Те, что поменьше.
Горан смотрит на меня удивленно. И недоверчиво. Драгомир быстро переглядывается с ним.
– Ваш Император есть враг юсов?
– Наш Император даже не знает, кто это.
– Ваш Император есть главней юс?
– Это уж точно,– усмехаюсь я.– Если Генрих придет сюда, ваши юсы станут как все. Законопослушными. Или их просто раздавят.
– Император есть хотеть давить юс?
– Я же говорю – если те будут ему мешать.
– Ваш Император есть справедлив?
Пожимаю плечами. Справедливость. Что это такое? Все в этом непонятном мире относительно. Если те, кто на Йорке живут, из коренных, у тех своя справедливость. А у таких, как Васу,– своя. Своя у Сергея. Своя у Триста двадцатого. И у меня тоже своя. Разве справедливо, что я не как все? Что не знаю самых простых вещей и вообще – в любой компании как белая ворона? Поэтому я говорю вождю:
– Не знаю. Говорят всякое. Кто-то недоволен. Кто-то наоборот. Но в такой помойке, как у вас, никто не живет. Такого я нигде не видел. А если Генрих задумал вашу Землю лучше сделать – сделает. Точно вам говорю. Он такой. Будете ходить по нормальной зеленой траве. И солнышко сверху будет светить, а не эти ваши облака.
– Нет облака? Нет дождь? Так бывать?
– Конечно. На всех планетах так. Дождь идет, только редко.
– Нет кислота с неба? Нет ветер? – еще более недоверчиво интересуется Драгомир.
– Не-а.
– И дети рождаться?
– Ну да. А что такого-то?
– Значит, это тебя юс искать. Немного назад. Летать машин. Спрашивать нас. Долго искать. Ты враг юс?
– Да не знаю я, кто это такие, ваши юсы! – взмолился я.– Я бомбил завод, меня сбили. Может, и враг.
