— Допрыгался, стратег, — сердито бросил графу Калиостро Ходулин. — Хватать надо было этого мага за шиворот и вытрясать из него диск с программой. В два счета бы мы с Ярославом этому Углову загнули салазки.
— Да не в Углове дело, — махнул рукой Аполлон. — Дело в оракуле. Этот Железный замок ему мешал нормально функционировать. Вот он его и разрушил с нашей помощью.
— Все может быть, конечно, — вздохнул Ярослав. — Но что мы сейчас будем делать?
— Я предлагаю развести костер, — бодро высказался майор Сидоров. — И подождать рассвета. А хворосту здесь, надо полагать, в избытке.
Предложение майора было разумным, и все с готовностью принялись искать сухие ветки. Василий Валентинович Сухарев, впервые столкнувшийся с виртуальным пространством, о котором столько слышал в последние дни, пребывал в растерянности. Только что произошедшая на его глазах грандиозная битва повергла его в состояние, близкое к шоку. Рушились все непреложные законы бытия, смерть перестала быть смертью, но и жизнь приобрела отчетливый шизофренический оттенок. Мало того, что уважаемому человеку пришлось в последние дни вращаться среди демонов, оборотней и графов, так в довершение всех бед он еще и сам стал призраком. Можно себе представить реакцию вышестоящих лиц на столь предосудительные превращения следователя прокуратуры. Впрочем, Сухарев утешал себя тем, что и среди вышестоящих лиц не обошлось без недоразумений. Губернатор сослан в Сибирь, мэр окончательно запутался в господах, которым он служит, а прокурор Лютиков и вовсе стал Лешим. Справедливости ради следует заметить, что сделал он это по заданию подпольного комитета, в тяжкий для города час, но тем не менее нечисть есть нечисть. Не исключено, что и следователя Сухарева ждет та же участь, во всяком случае, дремучий лес для него уже создан, осталось только мхом обрасти и можно приступать к исполнению обязанностей. Достойное завершение карьеры, ничего не скажешь.
Тяжкие думы, одолевавшие следователя, помешали ему вовремя оценить неприятное положение, в которое он попал благодаря своей опрометчивости. Сухарев заблудился в ночном лесу, хотя вроде бы пытался держаться поближе к стану. Казалось, еще минуту назад он слышал голоса своих товарищей по несчастью, и вдруг эти голоса смолкли, и вокруг воцарилась гнетущая тишина, прерываемая лишь треском ломающихся веток да уханьем ночных птиц.
— Эй! — крикнул слегка струхнувший Сухарев. — Здесь есть кто-нибудь?
— Есть кто-нибудь, — с готовностью откликнулось эхо.
— Ты кто? — переспросил не разобравшийся в ситуации следователь.
— Ты кто? — с готовностью отозвалось эхо.
— Я леший, — представился Василий Валентинович и, очень даже может быть, не покривил при этом душой.
— А я русалка, — отозвалось эхо, чем поставило Сухарева в тупик.
Впрочем, не исключено, что эхо здесь было совершенно ни при чем, и заброшенному в лесные дебри волею обстоятельств следователю прокуратуры действительно попалась на пути русалка. Во всяком случае, Сухареву показалось, что там, на залитой лунным светом полянке, действительно кто-то стоит.
— Иди сюда, — сказала русалка. — Я покажу тебе дорогу.
— Дорогу куда? — не удержался от вопроса Сухарев.
— Дорогу к счастью, — засмеялась русалка.
Со счастьем у Василия Валентиновича в последнее время действительно возникли проблемы, в том смысле, что семейная жизнь разладилась и в перспективе пока что ничего не просматривалось. Ну, разве что кроме этой русалки, которую он видел теперь вполне отчетливо. От обнаженного женского тела у Сухарева перехватило дух, он воровато огляделся по сторонам, боясь обнаружить нечаянных свидетелей, и ускорил шаги. Падение следователя прокуратуры состоялось на берегу лесного озерка, куда вывела его нечаянная проводница. Хотя, с другой стороны, можно ли считать моральным падением сексуальную связь лешего с русалкой? При зрелом размышлении Сухарев пришел к выводу, что вряд ли. Правда, эти зрелые размышления пришли к нему гораздо позже, когда факт уже свершился и отмене не подлежал.
Лежа на теплой земле, Сухарев подумал, что весна в этом году выдалась бурная и почему-то теплая. Давно не бывавший на природе Василий Валентинович полагал, что в мае ночи более холодные. Нынешняя же выдалась прямо на загляденье. Вон даже русалки вышли на охоту явно раньше положенного времени. Сухарев полагал, что сейчас его потащат в воду, в качестве уплаты за грехопадение, но ошибся в своих расчетах. Русалка купаться явно не собиралась, а, наоборот, принялась неспешно одеваться.
— А я всегда считал, что русалки ходят обнаженными.
— Я не просто русалка, я — ведьма, — усмехнулась в ответ его новая знакомая.
— А зовут тебя как?
— Ефросинья.
— А меня — Василий.
— Ну, тогда пошли, Василий.
— Куда? — не понял Сухарев.
— Я же обещала показать тебе дорогу к счастью.
Нельзя сказать, что Сухарев оробел, он просто не знал, можно ли полагаться в поисках счастья на русалку, которая вдобавок еще являлась и ведьмой. К тому же следователь в данный момент и без того был доволен жизнью и прикидывал в уме, как бы уговорить свою новую знакомую покинуть лесные дебри и переселиться в шумный город. Жилплощадью Василий Валентинович ее бы обеспечил, а уж там как бог даст.
Ефросинья уверенно торила путь по затихшему в предрассветную пору лесу, судя по всему, для нее здесь не было тайн, и в темноте она видела не хуже, чем днем. Сухарев же то и дело спотыкался о ветки и корни, которые с завидной регулярностью попадались на его пути. Шли они довольно долго. Непривычный к длительным пешим прогулкам, да еще по лесу, следователь сильно подустал. Зато Ефросинье слово «усталость», похоже, было незнакомо, и она легко и почти бесшумно шагала по тропе, лишь изредка оглядываясь на то и дело отстающего Сухарева. Приглядевшись к своей новой знакомой, Василий Валентинович пришел к выводу, что соблазнил далеко не девушку. Ефросинье на вид было никак не меньше тридцати пяти лет. И набежавший рассвет это подтвердил. Сухарев счел этот возраст оптимальным, поскольку и сам был далеко не мальчиком.
— Пойдешь за меня, — неожиданно предложил Сухарев.
— А с чего это ты вдруг решил свататься к ведьме?
— Так я ведь и сам леший, а следователем прокуратуры только подрабатываю на жизнь.
— Пойду, — легко согласилась Ефросинья, — но уж ты не обессудь, если что не так.
Василий Валентинович расправил плечи и ускорил шаги, не желая выглядеть в глазах своей избранницы рохлей. В конце концов, возраст Сухарева еще не таков, чтобы раскисать после часового перехода. Лесная тропа внезапно оборвалась обширной поляной, и взору Василия Валентиновича открылось величественное зрелище, от которого у него захватило дух. Огромное сооружение, напоминающее египетскую пирамиду, выплывало ему навстречу. Впрочем, Сухарев очень скоро убедился, что сооружение не плывет, а стоит на довольно высоком холме. А то, что он принял было за воду, всего лишь роса, испаряющаяся под лучами утреннего солнца. Но в любом случае следователь был потрясен.
