…– А что оставалось делать? – развел руками Иван, когда по возвращению в отель августинцев Славик потребовал объяснений. Хватит играть в таинственность и секреты, не время! – Нам требуются могучие союзники – для Арнальда Геттингенского и его преосвященства епископа я всего-навсего брат-мирянин, тупой исполнитель. Подозреваю, Арнальд выражал неудовольствие тем фактом, что Герард дал нам слишком много воли и полномочий – где такое видано, чтобы лица светские стояли выше орденских монахов? Не сегодня так завтра руководители Трибунала ототрут нас даже не на второй, а на третий план, причем будут совершенно правы: субординация есть субординация.
– Что ты сказал Филиппу?
– Предложил свои услуги. Намекнул, что как доверенное лицо усопшего Герарда из Кларено владею сведениями, которыми другие отцы-инквизиторы не спешат делиться с его величеством. Не исключено, из своекорыстных соображений. Доложил об исчезновении части документов Тампля – эту информацию Герард придерживал до поры.
– А Филипп?
– Филипп мужик умный, сигнал принял и поступил ожидаемо. Мы с тобой теперь служим короне Франции. Втихаря. Подведомственны его светлости канцлеру – завтра поеду в Консьержери, на разговор с Ногарэ. Провести этого выжигу непросто, но кто сказал, что я собираюсь обманывать хранителя печати? Всё честно: ему нужны деньги и секреты храмовников? Нам тоже. Поохотимся в паре, а кто урвет самую жирную часть добычи, узнаем, когда достигнем цели… Полагаю, это будем мы.
– Слишком у тебя всё просто, – мрачно сказал Славик. – Труп Герарда остыть не успел, а ты сразу начал комбинировать – такое впечатление, что смерть преподобного тебя совсем не тронула. Гуго и тот сам не свой ходил…
– Чего? – выпрямился Иван. – Чего-чего? Тебе в тысячный раз объяснить, что мы не в отпуске на Ривьере? Это работа! Тяжелая и опасная, с почти непредсказуемыми результатами! Я что, обязан был бросить всё, вывернуть на голову пепел из жаровни, размазать сопли по лицу и кататься по полу, выдирая волосы и истошно рыдая? Так ты это видишь? Комбинировать начал! У тебя есть другие предложения? Конструктивнее и благоразумнее? Герарда не вернешь. Лучшей памятью о нем будет достойное завершение общего дела. Где я не прав?
– Прав, прав! Не передергивай! Я просто хочу спросить, что будет дальше – на нас начали охоту! Проклятущего ловчего д’Эраля не поймали, сгинул, будто его и не было никогда! О «Третьей силе» и малейшего понятия не имеем…
– Без паники! – прикрикнул Иван. – Они рассчитывают на нашу капитуляцию? Хренушки! Мы еще поборемся. Значит, так: я постараюсь вытянуть из Ногарэ le carte blache – канцлер любит деньги не меньше, чем короля, следовательно, должен клюнуть на приманку. Подпущу дымку, ненавязчиво посоветую изъять у инквизиции всю сохранившуюся финансовую документацию Тампля – святые братья пускай чертей ловят и ересь искореняют, а не возятся со счетами-балансом-дебетом храмовников. Разделение труда. Попутно нанесу визит вежливости епископу Гийому Парижскому – выразить соболезнования и подтвердить, что мы остаемся верными слугами Матери-Церкви. Не хочется терять связи с инквизицией – Sanctum Officium нам еще пригодится…
– Наполеоновские планы и византийские интриги. Думаешь, сработает?
– Молчал бы про Византию, ромей недоделанный… Должно сработать. Поиграем в героя Карло Гольдони – слуги двух господ, коллективный Труффальдино из Бергамо.
– Но как же остальные медиаторы?
– Заместителем Герарда в исторической реальности является Гуго де Кастро, как самый опытный. Он займется своими делами, мы своими – временно придется действовать в автономном режиме. С полной ответственностью за свои поступки. Готов?
– Даже если и не готов, все равно заставишь. Помнится, несколько месяцев назад ты уверял, что в нашей связке главный я. Как аргус.
– Хочешь быть главным? – фыркнул Иван. – Отлично, завтра утром идешь к Ги де Ногарэ и обо всем договариваешься. По рукам?
– Не-не-не, Дэвид Блейн! Самоубийство – смертный грех!
– Запомни: главных и подчиненных сейчас нет и быть не может. У каждого свои функции, важные и необходимые. Я занимаюсь практическим обеспечением проекта, как ты выразился, комбинирую и пытаюсь избежать маячащего в зоне прямой видимости кризиса, ты же… Ты учишься, мотаешь на ус, изучаешь ремесло медиатора изнутри и поддерживаешь меня морально. А не ноешь и не страдаешь. Побольше оптимизма!
– Одного оптимизма недостаточно. Где гарантия, что наступившей ночью к нам в комнаты не вломятся головорезы мессира д’Эраля и не прикончат с той же легкостью, что и преподобного Герарда?
– Ну вот, опять… Задолбал! Гарантий несколько: двор отеля Сен-Дени на ночь закрывается, придется ломать ворота. На окнах – железные решетки. Дверь из дубовых досок, тяжелый засов. Попытаются сунуться, успеем проснуться и дадим отпор. Прибегут монахи на помощь – августинцы очень не любят, когда в стенах аббатства чужаки учиняют безобразия, не смотри, что смиренные да набожные. Помнишь помощника келаря, брата Клементина? Такой мордоворот, что меня с полутыка в нокаут отправит, наверное, до принятия пострига был военным… Ничего не бойся. Прорвемся.
* * *
Иван зря бодрился – обстановка стремительно ухудшалась, с каждым днем.
Внешне дела обстояли как раз неплохо: из других городов Франции поступали подтверждения, что воля короля исполнена, все командорства Тампля захвачены, братья-рыцари заключены под стражу, Священный Трибунал приступил к следствию. Редкие очаги сопротивления в городах Безье, Труа и графстве Невер подавлены без всякой пощады и снисхождения.
Казалось бы, затея Филиппа Красивого увенчалась безоговорочным успехом – разве что забеспокоившихся госпитальеров пришлось успокаивать и официально сообщать комтурам ордена святого Иоанна Иерусалимского, что королевская власть и инквизиция не имеют к ним никаких претензий, а вовсе наоборот, полагают иоаннитов надеждой Католического Универсума и единственной силой, способной защитить оставшиеся христианские владения Средиземноморья после падения еретиков и отступников Тампля.
Посвященным в деликатные подробности было известно другое: меры, принятые к скорейшему разысканию бежавших из Парижа командоров и рыцарей Ордена положительных результатов не принесли. Тройные заставы на основных дорогах и проселках оказались неэффективны. Тщательные изыскания агентов инквизиции и службы короля в Фонтенбло и окрестностях – Немуре, Савиньи-ле-Тампль, Мелёне и Провене, – оказались неуспешными, а ведь по всем свидетельствам таинственные возы с сеном двигались именно в этом направлении, к югу от столицы.
Провенское командорство считалось небогатым и провинциальным, там схватили всего четверых рыцарей и полтора десятка сержантов, причем первых застали в момент непристойной оргии с падшими женщинами и молодой прислугой мужского пола. В глухомани несложно заскучать и от праздности предаться чувственным удовольствиям, но quod licet Iovi, non licet bovi – храмовники все-таки монахи, давали обет. Указанное обстоятельство возмутило доминиканцев Провена более всего, и местная инквизиция принялась за дело с поразительным рвением.
