Посольский квартал бои не затронули. Только три или четыре здания пострадали от поджогов, да и то лишь снаружи. Закоптились стены и окна первых этажей — системы пожаротушения не пустили огонь внутрь.
Пальмолипы, отзываясь на слабый ветерок, качали широкими кронами в скверах и садах вокруг колониальных особняков. Грозные робокопы, лишившись питания, замерли на перекрестках — но даже сейчас бочайцы не решались их тронуть. Белая броня робоко-пов раскалилась от полуденного жара, как и разноцветная тротуарная плитка. На улицах ни души. Можно было подумать: у обитателей квартала обычная сиеста и они укрылись в домах, полных живительной прохлады.
«Сынок» опустился перед внешними воротами комплекса Генпредставительства Лиги Миров, небо над которым по-прежнему накрывал силовой «зонтик».
— Когда тебя ждать, папочка? — требовательно спросил кораблик.
— Через полчаса, — ответил за археолога Серый Лис и велел Платону: — Скажи ему, чтоб установил силовой барьер — а то местные могут притащить пушку и устроить здесь тир.
«Сынок» с удовольствием выставил барьер — он боялся враждебного города.
— Что мы здесь забыли? — поежился Платон при виде знакомой эмблемы «Лига Миров», красовавшейся на створках массивных черных ворот.
— Коды, — кратко ответил спецагент.
С помощью микрочипа и командного блока он занялся охранной системой. Надо было осторожно влезть в ее электронные мозги и отключить изнутри, чтобы не сработали ловушки карантинщиков. Карантин любит оставлять после себя всякую пакость.
Археолог осмотрелся. И стены Генерального представительства, и сами ворота были исписаны оскорблениями в адрес Лиги Миров в целом, лично Полномочного Представителя и даже самого господина Генсека. Бочайские подростки входили во вкус граффити.
— На кой черт тебе лезть в эту кучу дерьма? — не унимался Платон. — Эти посольства для бочайцев — как бельмо на глазу. Наверняка мы уже под прицелом.
— Не дрейфь — внутри никого. Карантинщиков и след простыл, партизаны пока далеко, а горожане за забор сунуться боятся. — Серый Лис на секунду оторвался от раскуроченного блока управления охранной системой и объяснил: — Мне нужно узнать коды. Тогда мы сможем спокойно пройти сквозь эскадру.
— Разве ты их не знаешь?
— Коды наверняка изменили, пока мы копошились у Следа.
Кнутсен — мастер проникать в надежно запертые помещения. «Взрывать надо было, взрывать… — с укоризной бормотал он себе под нос, вскрывая один за другим электронные замки, каждый из которых был снабжен несколькими ловушками. — Пожалели добро — уверены, что скоро вернутся. Вот и дожалелись…» Археолог был с ним согласен.
Строго засекреченный Центр слежения и спецсвязи находился под землей — на минус пятом этаже. У него были титанитовые стены толщиной в полтора метра, полностью изолирующие от всех видов излучения.
— Уютное местечко, — произнес спецагент, когда они уселись в кожаные кресла на Центральном Посту.
Вдоль стен по кругу стояли внушительные пульты.. Все они оставались в рабочем состоянии.
Зал был похож командную рубку флагмана военного космофлота и имел все необходимые приборы. Отсюда можно следить за каждым уголком Звездной Системы, командовать боевыми спутниками и управлять эскадрами
Кнутсен и Рассольников пару минут смотрели на перемещения гиперкораблей на огромном экране. К Бочасте перебросили Седьмую эскадру Военно-космических сил Лиги Миров. Ее флагманом был гиперкрейсер «Грохот» под командой опытного вояки лейб-коммодора Трускавца.
Потом Серый Лис залез в компьютер и, молниеносно отдавав два десятка команд, за минуту взломал совершенную защиту. Казалось, быстротой реакции Кнутсен ничуть не уступает его позитронным мозгам.
— Пароль верен, — объявил комп, хоть на самом деле не получил ничего. И вот уже новые коды появились на экране монитора.
Платон, затаив дыхание, следил за манипуляциями спецагента. Это было подлинное искусство. «С таким мастерством нужно воровать миллиарды, а не лезть под пули ради нищенской пенсии, — подумал археолог. — Видно, я чего-то не понимаю в этом мире».
Чтобы связаться с лейб-коммодором по тахионной линии, Кнутсену понадобилось еще пять секунд. Сначала спецагент послал на борт «Грохота» код прямого доступа, затем личный код Трускавца и, наконец, свой личный код.
— Открой коридор для ухода с Бочасты, — произнес Серый Лис, когда на экране появилось будто тесанное из мореного дуба лицо лейб-коммодора Трускавца.
— У меня приказ сбивать всех — даже с кодами, — заявил в ответ Трускавец и посоветовал: — Свяжись со своим начальством — пусть пришлют эвакуационную команду.
— У тебя плохо с глазами? Председатель Здравдепа наделил меня чрезвычайными полномочиями.
— Извини, браток. Установлена полная блокада, и планета закрыта. Никакие полномочия не действуют. — Лейб-коммодор был само терпение.
— Я — спецагент и подчиняюсь лично Киндерглассу!
— А я — командующему флотом, — спокойным голосом ответил Трускавец. — Пусть твой старик позвонит моему старику, и они обо всем договорятся.
— Не много ли на себя берешь?! — зарычал спецагент, пытаясь взять на испуг. Это было последнее и почти всегда проигрышное средство. — Если провалишь операцию, старик сотрет тебя в порошок!
— Сопли подбери! — рявкнул лейб-коммодор. — Грозить мне вздумал! — И оборвал связь.
Экран погас. Платон молча ждал комментариев. Спецагент задумчиво потер подбородок и сказал:
— Вот теперь можно лететь.
— На тот свет?
— На дозволенную высоту. Скажи «Сынку», чтоб поднимался на сотку.
«Сынок» оторвался от земли и, прорезав атмосферу, вышел на разрешенную орбиту. Он делал это впервые в жизни, и Платон был почти уверен, что молоденький кораблик все делает не так и рано или поздно им каюк. Если «Сынок» не справится с охлаждением непрерывно нагревающейся кожи, они изжарятся при бешеном трении о воздух. Если «Сынок» не сумеет сохранить герметичность отсеков, то внутри воцарится вакуум, и они задохнутся и станут кусками льда…
Однако кораблик не подвел — «Сынок» завис над Бочастой. С крейсера поступила тахиограмма:
— Немедленно возвращайтесь на планету. При неподчинении открываем огонь на поражение.
— Мы — на сотке, — ответил Платон.
— Черт с вами! — передали с флагмана. — Подниметесь хоть на километр — собьем без предупреждения.
— Договорились.
Радар по-прежнему показывал несколько ярких зеленых точек. Кораблик навел на эскадру фотоумножитель и дал изображение. На экране переднего обзора возник боевой фрегат с надписями «Карантин» и «Кусака» — на обшивке. Изображение сменилось, показался борт сторожевого глиссера с номером 115 и той же надписью «Карантин». Затем настала очередь крейсера «Грохот». Это было внушительное зрелище: два десятка боевых рубок с лазерными пушками и ракетными установками, тугие спирали миноустановщиков, дюжина гиперторпедных аппаратов, пучки тахионных антенн, сетчатая корона минного трала, гроздья космокатеров, шары локаторов. Корвет «Фчераш», на который археолог попал во время экспедиции на Тиугальбу, по сравнению с крейсером был как кабан перед носорогом. — И что теперь? — осведомился Рассольников.
