«Ты такой невероятно тупой, что не можешь даже увидеть правду, когда она прямо перед твоим носом?», резко сказал Гримм.
Ястреб пьяно покачнулся, Боже, где он слышал эти слова раньше? Почему заставили его сердце накрениться в груди, как сломанную мачту? «Что ты делаешь здесь, Гримм?» упрямо повторил он, вцепившись в перила, чтобы устойчивей стоять на ногах.
«Жду проклятую падающую звезду, чтобы я смог загадать, чтобы она вернулась назад, ты пьяный придурок».
«Я не хочу, чтобы она вернулась», зарычал Хоук.
Гримм громко фыркнул. «Я мог однажды всё испортить, но я не единственный, кто позволил своим эмоциям взять верх и вмешаться. Если бы ты отбросил прочь свою гордость и гнев, понял бы, что девчонка никогда бы не оставила тебя охотно ради этого проклятого кузнеца!»
Хоук вздрогнул и вытер своё лицо. «О чём ты говоришь, мужик?»
Гримм пожал плечами и отвернулся, его потемневшие глаза сосредоточенно блуждали по небу. «Когда я подумал, что она разбила тебе сердце, я попытался развести вас двоих в стороны. Проклятье, это было так глупо с моей стороны, я знаю это сейчас, но я сделал то, что считал самым лучшим в то время. Как к чёрту я мог предположить, что вы оба влюбились друг в друга? У меня не было такого опыта. Мне казалось это кровавой битвой! Но сейчас, снова вспоминая об этом, я полностью уверен, что она любила тебя с самого начала. Что смогли увидеть мы все с такой ясностью. Если бы ты вытащил свою голову из бутылки и свою упрямую задницу на достаточно долгое время, ты мог бы развить свою зоркость так же».
«Она-сказала-что-любила-кузнеца»,тщательно выговаривая каждое слово, сказал Хоук.
«Она сказала, если вспомнишь, что любила его как Неизменно-Твёрдого. Скажи мне, Хоук, как она любила своего Неизменно-Твёрдого?»
«Я не знаю», взревел Хоук.
«Попытайся представить. Ты сам мне говорил, что он разбил ей сердце. Это она говорила тебе о нём, пока ты держал её…»
«Заткнись, Гримм!», рычал Ястреб, гордо удаляясь прочь.
*********
Хоук бродил по укрытым снегом садам, прижав руки к ушам, чтобы заглушить хлынувший поток голосов. Он отнял руки от ушей на время, нужное лишь для того, чтобы сделать ещё один большой глоток из бутылки, которую стянул у конюха. Но забвение так и не пришло и голоса не умолкли – они становились всё громче и чётче.
Я люблю тебя, Сидхи. Верю тебе всем моим сердцем и даже больше.
Ни одна и моих леди-соколов не слетела с моей руки, не вернувшись, предупредил он её в начале того волшебного лета.
Ты был прав насчёт своих соколов, Сидхи, сказала она, когда уходила с Адамом. Он думал много ночей, почему она сказала эти слова; они были совершенно не понятны ему. Но сейчас намёк на понимание проникал внутрь его оцепенения.
Прав насчёт своих соколов…
Как его собственная ревность и незащищённость от кузнеца так затуманили ему глаза?
Ни одна и моих леди-соколов не слетела с моей руки…
Хоук качнулся на своих ногах, когда ужасная мысль пришла к нему в голову.
В день их свадьбы, её не было рядом с ним более двух часов. Он никак не мог найти её. Тогда она поспешно выходила из брока. Он хотел вернуть её обратно в сладкую прохладу, чтобы там заняться с ней любовью, но она осторожно и настойчиво увела его прочь. И вместо брока, они отправились в конюшню.
Что она делала в броке в день их свадьбы?
Он промчался сквозь замёрзший сад и запрыгнул на низкую каменную стену, пролетев через нижний двор. Он распахнул дверь брока и остановился, заглатывая глубокими вздохами воздух в свои лёгкие. Было слишком темно в спустившейся ночи. Он вышел обратно и распахнул ставни. Света немного, но может его будет достаточно.
Хоук стоял в центре круглой башни, воспоминания кружились вокруг него. Наконец его глаза приспособились к мраку. Что ты пыталась мне сказать, милая?
Его разум метался, пока его глаза блуждали по полу, потолку, стенам…
Там.
Он подошёл к стене у двери и оно было там маленькими буквами. Написано на тёмной стене белым известняком.
Ни одна твоя леди-сокол не улетит от тебя по собственной воле, любовь моя. Всегда твоя! Э.Д.С.Д.
Крохотная течь пробилась в плотине, которая удерживала его страдания, освобождаясь струйками боли, что вытекали одна за другой. Она пыталась сказать ему. Он не применяет силы против меня, сказала она. Но силу кузнец очевидно применил против кого-то или чего-то, что волновало Эдриен больше, чем её собственное счастье.
Как он не мог понять этого раньше? Что его желанная жена пожертвует всем, чтобы обезопасить Далкейт, точно так, как сделал бы он сам. Это её любовь была столь глубокой, столь бескорыстной, что она прошла бы сквозь ад и вернулась бы снова, чтобы защитить то, что любила.
Хоук застонал во весь голос, когда воспоминания обрушились на его разум. Эдриен, купающаяся с ним в прохладном роднике по дороге назад из Устера, и искреннее благоговение в её глазах, когда она обводила взглядом нетронутые просторы истинной Шотландии. Глаза Эдриен, что светились каждый раз, когда она смотрела на каменные стены Далкейта. Нежность и благородное сердце Эдриен, тщательно укрытые равнодушным фасадом.
Ублюдочный кузнец должно быть нашёл её в броке, или шёл за ней следом. Очевидно Адам пригрозил, что воспользуется своей странной силой, чтобы уничтожить Далкейт, и Эдриен сделала всё, что он ни потребовал, чтобы предотвратить это. Или это был он, Ястреб, кого Адам угрожал уничтожить? Эта мысль разбудила в нём ещё более жестокую ярость. Так значит его жена отдала себя, чтобы защитить его и оставила ему любовное послание, чтобы он знал о том, о чём она не рискнула ему сказать. Что всегда будет любить его. Её странные слова были тщательно подобраны, чтобы заставить его задуматься, зачем она сказала их. Заставить пойти его в соколиный брок и оглядеться. Она не могла выразиться откровенней в страхе, что Адам словит её на этом.
Должно быть она написала эти слова незадолго до момента, когда он наконец нашёл её в день их свадьбы. Зная, что ей придётся покинуть его, чтобы сохранить ему жизнь, она хотела только одного – для него, чтобы он крепко держался своей веры в неё.
Но он не сделал этого. Он взбесился, как раненый зверь, быстро поверив в худшее.
Он глотал горькую желчь стыда. Она никогда не переставала любить его. Она никогда бы не оставила его по собственной воле. Маленькое утешение сейчас.
Как он мог усомниться в ней даже на минуту?
Бутылка выпала из рук с глухим стуком. Сидхи Джеймс Лион Дуглас, самый красивый мужчина, знаменитый любовник на трёх континентах, мужчина, которому могли позавидовать сами Эльфы, опустился на землю и сидел очень тихо. Так тихо, что слёзы почти замёрзли на его щеках, прежде чем соскользнуть на землю.
