себя и верующим, по сути, не считал. В мечети замечен не был, заглядывал пару раз в церковь из интереса, в юности, и по работе, будучи уже бравым лейтенантом, вот и все.
— Что значит типа? — глаза спецназовца вспыхнули праведным гневом, казалось он вот-вот накинется с кулаками, но я и ухом не повёл, просто сидел со скучающим видом.
— Меня с детского сада учили, что бога нет, есть только партия и народ! Скажи мне Иса, чему учили тебя? — тот откинулся на спинку кресла и произнёс с лёгким пафосом.
— Нет бога кроме Аллаха и Магомед его пророк!.. У нас тоже были коммунисты, — добавил спецназовец, после короткой паузы. — Но наши старики мудрее, никогда не верили в их пустые слова…
— Пусть так, — перебил я его. — Ты прав, и я тоже прав, а может мы оба не правы.
— Нет… — возмутился тот, вскакивая с кресла и подаваясь вперёд.
Почти напал. Постулаты вбиты твёрдо, даже сомнения в словах оппонента вызывают ярость. Но, в том-то и дело, что почти. Толи память о недавнем спарринге, а может здравый смысл взял верх, не важно. Иса остановился, сверкая глазами, плюхнулся обратно в кресло.
— Научи… — продолжил он, чуть успокоившись.
«Вот же прилип, не надо было в тот день заходить в спортзал.»
Но откуда ж я знал, что там спаррингуются гордые джигиты. Попал прям в разгар состязаний или неофициальный обмен опытом, в общем-то было интересно.
Я забыл про разминку превратившись в обычного зеваку. Парни бились красиво — не умею так. Когда кто-то падал, спарринг партнёр протягивал руку, поднимал его — уважение.
Бои проходили с переменным успехом. А вот тренерам было скучно, особенно приезжему, хмурый бородач чуть ли не зевал, пока не наткнулся взглядом на меня. Не особо понятно, что его во мне привлекло, но он тут же оживился и спросил что-то у майора Охрименко. Старик посмотрел на меня, в мудром солдатском взгляде читалось сомнение, вперемешку с чем-то ещё, в конце концов победило любопытство. А может добрый майор хотел посмотреть, как меня побьют⁉
Показав несколько жестов, он дал понять, что следующий я. Полковник бы не допустил, будь он здесь, ведь лейтенант-то, может фокусы показывать, о которых знают всего пара человек. Но его тут не было, а я уже стоял у ринга, одевая нехитрую защитную экипировку.
Если быть честным, мне и самому было интересно, сколько я продержусь против спеца. Ведь здесь не джунгли, надо действовать по правилам. Противник рослый, под метр девяносто, ширококостный, вес скорее всего за сто кг… Пудовые кулаки в купе с непробиваемой мордой создавали неповторимый антураж, казалось, что он продуманно-медлительный как ледокол, но впечатление было обманчиво. Гонг…
Удар в челюсть, я пропустил в первые же секунды. Несмотря на защитный шлем было больно, на смену спортивному азарту пришла злость, которая к спорту никакого отношения не имела, пришлось немного притушить. Болельщики ухали, им было интересно, я в это время гасил в себе порыв, хотелось перегрызть гаду глотку, предварительно выдавив глаза. Заметив изменение в моём взгляде, Иса (так звали здоровяка) позволил себе лёгкую ухмылку и двинул мощное тело в наступление. Очень шустрый, несмотря на телосложение, и коварный. Опустив глаза в пол, он всем телом обозначил атаку левой рукой, тут же ударив меня правой ногой, получилось вскользь, я успел сместиться.
— Торопишься, Иса, — не смолчал тренер.
— Хабибулин, соберись! Тебя же чему-то учили! — вставил Охрименко.
«Ты прав майор, учили, но не ты». Пришла злобная мыслишка.
В принципе можно было не надрываться, просто попрыгать, поуворачиваться, я никому ничего не должен доказывать. Но вот хрен вам! Очень захотелось стереть ухмылочку с наглой бородатой морды.
«…тебя же чему-то учили…»
Тут в памяти всплыли чужие джунгли, я ненавидел их всем сердцем, гнал из своей головы, а сейчас не стал. Звери там были злые и быстрые, но как оказалось, я быстрее.
«…тебя учили…»
Иса с хитрым огоньком в глазах начал ускоряться, его тренер что-то говорил, бойцы подбадривали. Это как голоса за кадром, из другого мира, я их не слушаю, я в джунглях, я быстрее… Время замедлилось, так бывает во время боя, правый прямой летит мне в нос, рука Исы с ленцой закручивается буравчиком, в глазах блеск, он почти победил, я ныряю вниз и влево, одновременно выбрасывая свою правую поверх его руки… Удар…
Время вернулось стремительно. Бойцы кричат и улюлюкают, Иса полулежит метрах в трёх от меня, странно трясёт головой, похоже ещё не понял, что так тоже бывает, но в себя пришёл быстро, вскочил готовясь продолжить бой. Но прозвучал гонг.
Звук гонга ещё не затих, как в спортзале открылись все двери и в них влетели серьезные дяденьки в штатском, требуя немедленно остановить бой.
Но Иса уже летит ко мне, ему плевать на гонг и костюмы, он джигит. Взгляд преисполнен решимостью, месть — иначе никак. Очень медленно, как мне показалось, схожу с линии атаки и бью пролетающего в челюсть, тем самым гася его инерцию. Спецназовец, словно мешок с картошкой плюхается у моих ног, не подавая более признаков активности.
И тут началось — на ринг запрыгнули все кому не лень. И те, кому вдруг стало обидно; костюмы кричали, потрясая пистолетами; джигиты требовали продолжения; кто-то, видимо из местных кричал, что всё честно, бой закончен.
Под эту какофонию, костюмы увели меня с ринга. Через пятнадцать минут, бравый лейтенант предстал пред светлые и злые очи Набиулина.
— Какого хрена творишь, лейтенант? Там же полсотни свидетелей! Или тебе уже плевать на режим секретности? Зазвездился? — полковник орал, брызгая слюной, разозлился он всерьёз, но постепенно, злость сменилась удивлением, глядя на непонимающего меня, Набиулин сбавил обороты.
— Ты что, правда не понимаешь? — спустя короткую паузу спросил полковник. Не дожидаясь ответа, он нажал кнопку интеркома. — Капитан… запись изъята?
— Так точно, товарищ полковник, изъяты все записи, — чётко доложил неизвестный капитан. Набиулин успокаивался на глазах, возвращая себе былую степенность.
— Профессора Кречетова ко мне, — распорядился он, выжимая кнопку.
Подозрение в глазах начальства ещё присутствовало, мало ли, может его дурят, секретный инструмент и головная боль — лейтенант Хабибулин на такое способен. А тот стоит себе, морду чайником сделал, как взаправдашний незнайка.
Как обычно взлохмаченный профессор явился минут через десять, вопросительно поглядывая то на меня, то на полковника, молча занял кресло. Полковник выдержал паузу, поглядывая на меня, думая нелёгкие государственные думы, затем повернул монитор в нашу с профессором сторону.
— Вот Андрей Юрьевич, посмотрите, это касается нашего недавнего разговора, — Кречетов, с интересом уставился на
