говорит он кому-то еще.
— У нас были дела, но неважно, — говорит девушка, затем хлопает дверь.
— Ты мне за это должен, — огрызается Данте. — Она была горячей штучкой.
— Это не мне, это Мирабелле. В нее стреляли…
— Черт, мужик, почему ты не сказал? Я должен позвонить отцу, подожди, я поднимусь в комнату Гейба.
Гейб в один прекрасный момент откажется от нас, и я не могу позволить себе, чтобы этот день настал сегодня.
— Ты хочешь сказать, что если бы в меня стреляли, ты бы не помог, но поскольку это моя невеста, ты согласен?
Он смеется, а я нет. Услышав, как Данте сбегает по лестнице, он стучит в дверь Гейба.
— Мне нужно воспользоваться компьютером, чтобы связаться с отцом. — Данте почти не дышит.
— Да пошел ты. Все вы. Ты мне должен. В чем теперь проблема? — спрашивает Гейб.
— Это Коста. У него Мирабелла, и ее ранили. Он на моей территории, поэтому я должен вызвать нашего врача, чтобы он осмотрел ее. Они не могут пойти в больницу.
— Ни хрена себе, — говорит Габриэле. — Давай.
— Передай ему спасибо, — говорю я.
Не прошло и минуты, как Данте соединился с отцом по телефону. Он объясняет ситуацию, и отец соглашается прислать одного из своих врачей. Он спрашивает, где мы находимся, и после того, как я ему отвечаю, он говорит, куда мне ехать.
Я заношу местоположение в телефон дяди. — Спасибо, Данте.
— Я слышал, что ты угнал машину ректора. Ты ведь не хочешь здесь оставаться, правда?
— Отвали, Аккарди.
Я завершаю разговор.
Я следую указаниям, пока не доезжаю до небольшого фермерского дома посреди поля. Я подъезжаю к дому по гравийной дорожке, разгребая грязь, и из дома выходит мужчина и просит меня заехать в сарай. Когда он закрывает за мной двери и я выключаю машину, я бегу к пассажирскому креслу и молюсь о том, чтобы Мирабелла была в моих руках.
Он включает свет. Посреди сарая стоит кровать, обставленная как больничная операционная — белая простыня и все такое. — Положите ее сюда. Куда ее ранили?
— В живот, — говорю я, глядя на Мирабеллу.
Он проверяет ее жизненные показатели. — Она дышит, пульс слабый. Моя жена выйдет через секунду, чтобы оказать помощь. Я не знаю, сколько времени это займет, но вы можете прогуляться по территории, если хотите.
— Мне и здесь хорошо. — Я оглядываюсь в поисках стула.
— Это был не вариант, сынок.
Я провожу рукой по ее лбу и целую его. — Будь ты проклята за то, что тебе пришлось спасти мне жизнь.
Я накрываю ее губы своими, не ожидая, насколько они безжизненны.
Приходит жена и моет руки в их импровизированной операционной. Они похожи на обычную семейную пару средних лет, а не на людей, которые хотели бы иметь что-то общее с мафией.
— Я найду вас, когда мы закончим, — говорит доктор, не удосужившись посмотреть в мою сторону.
Жена мягко улыбается мне. — Она в хороших руках, сынок. Не волнуйся.
Я киваю и отхожу. Они ставят капельницу в руку Мирабеллы и надевают маску на ее лицо.
За пределами ангара я падаю на землю и читаю молитву о том, чтобы она выкарабкалась. Затем я выплескиваю содержимое своего желудка. Видеть Мирабеллу в таком состоянии… Я не хочу больше никогда видеть свою огненную невесту такой безжизненной.
Вытерев рот, я встаю, чтобы позвать дедушку.
— Какого черта ты делаешь? — кричит он в трубку.
— Это я, дедушка.
— Марсело?
— Да.
Он вздыхает. — Я слишком стар для этого дерьма.
— Ну, у меня есть новости похуже.
Я провожу рукой по голове и смотрю на землю.
— Что?
— Самолет возвращается к тебе. Дядя на нем.
— Ох?
Я киваю, как будто он меня видит.
— А ты где? — спрашивает он.
— Я помогаю другу. — Я стараюсь ничего не выдать. Это мобильный телефон, а не защищенная линия.
— С твоим другом все в порядке?
— Пока не знаю.
Мой голос ломается.
— А как ты?
— Нормально. Только немного потряхивает.
— Похоже, ты один из тех, кому повезло. — Его голос серьезен.
Я усмехаюсь, потому что я могу и не успеть, если она не выберется из этого. — Будем надеяться.
— Нам нужно уладить кое-какие дела, поэтому, как только самолет вернется и я разберусь с ними, я приеду в академию. Нужно наметить новый план для этой семьи. А пока оставайся на месте и беспокойся только о своем друге. Сообщи мне о результатах.
— Конечно, дедушка.
Он молчит, и я уверен, что он понял, что его второй сын мертв. — Ti voglio bene, Marcelo.
— Ti voglio bene, Nonno.
Перевод:
— Я люблю тебя, Марсело.
— Я тебя тоже, дедушка.
Мы вешаем трубку, и я сажусь на огромный камень, торчащий из земли. Только тогда я понимаю, что я весь в ее крови. Руки, рубашка, немного на брюках. Все время, проведенное с Мирабеллой, промелькнуло в моей памяти, как будто больше у нас ничего не будет. Она более чем доказала, что достойна быть равной мне в нашем мире, но прежде чем я смогу это сделать, она должна жить.
В конце концов, солнце скрывается за горизонтом, оставляя мне компанию только в виде мрачных мыслей. Вскоре из сарая выходит жена, затем муж. Я ищу на их лицах хоть какую-то информацию о том, выжила Мирабелла или нет.
— Она потеряла много крови, но я дал ей немного и прооперировал. Ей повезло, что пуля не задела ничего жизненно важного. Еще бы дюйм в любую сторону, и все было бы по-другому. Скоро она должна прийти в себя. Я уверен, что она хотела бы видеть, как вы ее ждете. — Он протягивает руку и поднимает меня на ноги. — Я вернусь, чтобы проведать ее.
— Спасибо. — Я сжимаю его руку. — Ваша оплата сейчас будет.
Он отмахивается от меня. — Мистер Аккарди уже позаботился об этом.
Хм, Данте играет хорошо. Интересно. Но я не могу сейчас беспокоиться о том, что это значит.
Я прохожу через двери ангара, надеясь, что моя Мирабелла скоро проснется. Я просто хочу, чтобы она вернулась.
45
МИРАБЕЛЛА
Мои глаза открываются, и первое, что бросается в глаза, — это крыша ангара. Я пытаюсь пошевелить рукой, но что-то натягивает кожу. Насторожившись, я пытаюсь снова, и колющая боль пронзает мою руку.
— Мирабелла, детка? Ты очнулась?
Я расслабляюсь, услышав его голос, и понимаю, что я в безопасности, где бы я ни находилась. Надо мной появляется лицо Марсело. Его глаза широко раскрыты и полны беспокойства, под ними глубокие борозды. Он выглядит таким же измученным, как и
