сказал — у вас усиление идёт, пашете до девяти вечера, ещё целый час успеешь. Двигай!
— Хорошо, — Антон помнил первое правило никогда не перечить вымогателям.
Положив трубку, посмотрел на сына:
— Мама и Илья в заложниках. Бандиты требуют, чтобы я передал им дело. В обмен.
— Что за дело? — глаза Олега расширились.
— Разработку по преступной группе.
— И что?
— Поеду, что-нибудь придумаю.
— Возьми меня с собой.
— Нет, лучше сиди дома, никому не открывай! Антон хотел позвонить в управление, но затем передумал.
Глава 16. Исход
Пока Заботкин одевался, решил, что лучше сына оставить в Большом доме — там спокойней.
Взял его с собой.
Выехали на проспект, пару раз проверился, удлиняя путь — никто на хвосте не сидел.
В кабинете Гурьянова пили кофе несколько руководителей других подразделений. Антон посадил сына за свой стол, отозвал начальника в сторону и всё рассказал.
— Ну что ж, будем работать, — спокойно ответил тот, — пошли докладывать генералу.
Выслушав подчинённых, начальник управления сделал несколько звонков, сообщив вкратце суть проблемы. Затем повернулся:
— Справитесь без меня? Если что — я на связи, звоните на сотовый! Сейчас подъедет начальник отдела по терроризму из ФСБ, помозгуйте как следует. Нам лишние жертвы не нужны.
Гурьянов с Антоном вернулись к себе в кабинет. Появились коллеги из технического управления, стали оборудовать телефон. Через десять минут всё было готово.
— Звони, — обратился Гурьянов к Антону, скажи, что дело в канцелярии, а она уже сдана на сигнализацию.
Заботкин кивнул, набрал номер Аллы. В трубке всё тот же хриплый голос:
— Ну что, везёшь?
— Не могу, дело в сейфе канцелярии, а та сдана на сигнализацию, сотрудницы ушли. Если снимать — доложат генералу, кипиш пойдёт, — решил сделать вид, что согласен, — у меня тоже заинтересованности нет, чтобы начальство узнало. Вам дело почитать или как?
— Не грузи! С чего это вдруг сотрудницы ушли?
— Девочки в канцелярии вольнонаёмные. Им наши служебные приказы об усилении по барабану. До утра потерпит? — старался говорить спокойно, точно участвовал в обычной оперативной комбинации.
На том конце провода умолкли. Антон услышал, как динамик накрыли ладонью — что-то обсуждают. Затем снова хрипатый голос:
— Повиси на проводе.
Динамик снова прикрыли рукой. Молчание длилось больше минуты. Антон стал беспокоиться.
Неожиданно прорезался голос:
— Ладно, когда они приходят?
— Где-то в начале десятого.
— Значит, в десять ты у нас. Только без шуток сам знаешь! А сейчас езжай домой. Что на службе ночью делать? И не звони нам больше с работы — у вас там все телефоны пишутся.
Антон передал требование бандитов Гурьянову. Тот улыбнулся:
— В десять — так в десять! Они правы, зачем тебе здесь ночевать? Операцию готовить? Езжай с сыном домой, а мы покумекаем. Не будем их дразнить — может, у входа караулят тебя. Не увидят начнут беспокоиться. Приезжай к девяти, — протянул чёрную портативную радиостанцию, — возьми, с неё через ноль можно звонить как с телефона. Коллеги одолжили на время.
Антон сунул трубку в карман, обнял сына за плечо и пошел с ним на выход. Спускаясь по лестнице, передёрнул пистолет, спустил курок — поставил на самовзвод. Выйдя из здания, он посмотрел по сторонам. Ничего подозрительного не заметил. Транспорта на дорогах было мало, и они быстро добрались до дому.
Снова окунулись с сыном в беспорядок. Стали всё расставлять на свои места. Трудились молча, не торопясь, точно вынужденно заполняя время.
Работа не спорилась — получалось, что переставляли вещи с места на место.
Снова на глаза Антону попался альбом с фотографиями. Сел на диван и раскрыл его. Олег примостился рядом.
— Вон смотри — твоё первое выступление на соревнованиях по боксу, — Антон указал пальцем на худенького мальчика в напряжённой стойке.
Боксёрские перчатки размером с голову, такие же чёрные, как волосы.
— Я тогда победил! — гордо произнёс Олег. Это было в Гатчине.
— Да, но до финала не дошёл.
— Дошёл, — возмутился сын, — и медаль получил. Это потом в Киришах мы командой проиграли, а там даже Илья участвовал… А это опасно?
— Что? — не понял Антон.
— Ну, то, что мама с братишкой там?
— Пока нет. Но завтра будет штурм.
— Неужели нельзя им отдать дело, сделать копию.
— Нельзя, сынок — бандитов наш сотрудник консультирует — предатель, тот всё знает о деле.
Если пустышку дать — заподозрят. Могут заложников не пожалеть.
— Ну, так дайте настоящее — они всех отпустят, и тогда уж штурмуйте.
— Не всё так просто, сынок. Это же головорезы — никаких гарантий, могут заложников не отдать, а дело уже в руках. В материалах много людей указано хороших — пострадают, могут убить.
— Эти люди тебе дороже мамы и брата? — тон Олега был резким.
Антон умолк. Что он мог сказать — что сын прав? О том, что всю службу жалел совершенно незнакомых ему людей чаще, чем свою семью? Что может оправдать отсутствие заботы о собственных детях? Долг? Служба? Да кому она нужна такая…
Он потрепал сына по голове. Ощутил упругий ежик волос. Прижал к себе, поцеловал. Вздохнул вспомнил Дашу. Подумал, что вот теперь ему выпала возможность без стеснения приласкать взрослого сына, гладить по голове, нюхать его волосы. Эх — лучше бы не так — не с горя! Он прижал Олегу вихор:
— Мы сделаем всё, что можем. Ты должен доверять нам, понимаешь, доверять. Сейчас время такое, время доверять…
— А мама? Почему она тебя
