что часть экипажа одурманивала себя марихуаной. Некоторые открыто заявляли об употреблении наркотиков, чтобы их списали с лодки. На «Сивулф» появились даже так называемые «изоляционисты», которые в домиках на горах, превращенных в форты, готовились к тому дню, когда они в одиночку будут противостоять коммунизму. Они уходили в пустующие квартиры вокруг базы для тренировочной стрельбы из штурмовых винтовок, разбивая вдребезги консервные банки, и даже разбили один грузовик. Какой-то моряк выпустил очередь в свой телевизор. Другие просто наблюдали за наркоманами и фанатиками-стрелками.
Эти трения оставались и тогда, когда «Сивулф» уже направлялась в Охотское море. Командовал лодкой М. Тьернер, который был старшим помощником командира в течение всех трех лет капитального ремонта и испытаний. На этот раз он впервые командовал лодкой в настоящем походе. Экипаж «Сивулф» дал Тьернеру кличку «Застенчивый». Моряки пытались приглашать его в бар «Лошадь и Корова», чтобы как-нибудь рассеять эту застенчивость, но это не помогло.
Фактически Тьернер был ненамного популярнее, чем его новый старший помощник Аштон Дар, которого моряки прозвали «Джаштон». Если экипаж считал Тьернера застенчивым, то «Джаштона» считали просто вызывающим раздражение. Его отец был адмиралом, и экипажу казалось, что он никому не позволит забывать об этом. Он сменил любимца экипажа Р. Холбрука, который мог утром наказать моряка, а вечером приглашал его в бар. Холбрук был для экипажа также счастливым талисманом. Ему уже приходилось пережить аварийное погружение под углом 85 градусов на дизельной подлодке «Чоппер» (бортовой номер SS-342), которую спас рядовой матрос, сообразивший дать задний ход, что и вытащило лодку на поверхность. После этого Холбрук всегда носил пояс с медной пряжкой, украшенной изображением подлодки «Чоппер», уверенный в том, что это делало его непотопляемым. Он убедил в этом и свой экипаж.
Что касается Аштона Дара, то у него не было ни мифологии, ни обаяния. Он оказался любимой мишенью для экипажа с целью развеять скуку. Однажды несколько моряков украли у него матрац и через мусоропровод выбросили за борт. Старший помощник даже не понял шутки. Юмор и впрямь выглядел довольно плоским на этой лодке, матросы которой считали, что их направляют в советские воды на посудине, равноценной антикварному автомобилю марки «T». К тому времени, когда на палубе лодки стал образовываться лед, моральный дух упал до самого низкого уровня.
По прибытии к месту нахождения подслушивающего устройства на кабеле настроение личного состава не улучшилось. Командир намеревался лечь на грунт около кабеля. Идея заключалась в том, чтобы зафиксироваться на дне, балансируя на двух, похожих на лыжи опорах, которые экипаж почему-то прозвал «пятками». Это приспособление было изобретено после сильного шторма, который в свое время сорвал подлодку «Халибат» с якорей. Теперь же «Сивулф», имея лыжи-опоры, довольно жестко плюхнулась прямо на советский кабель связи.
Подобная грубая посадка могла серьезно повлиять на передаваемый поток информации или дать заряд статического электричества в линию. В этом случае ВМС СССР незамедлительно должны были направить надводный корабль с гидролокатором или ремонтную бригаду, чтобы разобраться в происшествии. Но никаких признаков советского поиска не было замечено. По завершении операции по подслушиванию Тьернер решил идти дальше и завершить вспомогательную операцию. «Сивулф» направилась к середине Охотского моря, чтобы провести еще один поиск фрагментов советских ракет. И тут неожиданно пришла беда. Но не от советских кораблей, а из пучин самого моря.
К Охотскому морю приближались два мощных циклона. Штормовое предупреждение о том, что эти циклоны движутся в направлении Курильских островов, экипажем «Сивулф» принято не было. Личный состав не знал, что скорость ветра достигала 55 узлов и огромные волны поднимаются к самому небу. Они не знали и о том, что эти два циклона вскоре объединились в один смертоносный тайфун.
Волны набирали необыкновенную силу и в конце концов стали проникать вглубь моря. Корпус «Сивулф» стал содрогаться. В отличие от моряков надводного флота подводники обычно не придают особого значения штормам. Во время шторма отработана стандартная процедура – ныряешь на глубину. Испокон веков подводникам внушали уверенность в том, что ветры могут досаждать только надводным судам, глубина же гарантирует подлодкам тишь и благодать.
И действительно, 130 метров воды над головой – не очень большая, по меркам подводников, глубина, – однако достаточная для того, чтобы обезопасить себя от воздействия штормов. Но необычный тайфун стал раскачивать корпус лодки и на глубине. Запаса глубины у лодки не было, и «Сивулф» была вынуждена пережидать этот страшнейший шторм на морском дне.
Началась бортовая качка. Водолазы находились за бортом, и их швыряло из стороны в сторону. Остальной экипаж был в большей безопасности внутри лодки и старался вести себя спокойно. Пробираясь по тесным коридорам, подводники обменивались впечатлениями о погоде, как будто обсуждали погоду у себя дома. Однако потоки воды, которые ударялись о корпус «Сивулф», стали настолько сильными, что опоры начали отрываться от дна. Поначалу крен достигал всего несколько градусов, затем качка усилилась. Стали падать предметы внутри лодки, поскольку никто не позаботился закрепить их на случай сильного шторма. Среди упавших предметов оказалась и керамическая лягушка «Борегард», которая свалилась с верхней полки в торпедном отсеке и с треском разбилась на палубе. Это было потрясением для всех торпедистов, которые с тревогой наблюдали, как мгновенно погибла их любимица, их талисман.
Находящиеся за бортом водолазы уже с трудом боролись с потоками воды. Одного из них тащило к борту качающейся лодки, и он оказался почти под одной из опор. Через мгновение что-то удержало его. Может быть, другой водолаз? Или встречный поток? Но он избежал гибели под опорой.
Наконец с большим трудом водолазы вернулись на лодку. Этого и ожидал командир, который тут же отдал приказ о прекращении операции и о переходе в более глубоководный район с последующим выходом из Охотского моря.
Но Охотское море не хотело отпускать подводников. Первым поднял тревогу специалист по реакторам, следивший за показаниями индикатора одного из теплообменников, через которые циркулирует вода, поступающая в ядерный реактор. Его температурные показания превышали норму. Что-то забивало систему. Проверив клапаны и оборудование, специалист тревожно крикнул: «О Боже, туда попал песок!» На его крик сбежались и остальные «спецы» и увидели, что водяные помпы «Сивулф» засасывают в охладительную систему ил и песок со дна моря. Возникла угроза отключения реактора. «Сивулф» рисковала остаться без энергии.
Экипаж приступил к тщательной проверке системы циркуляции воды. Песок, микроорганизмы, осколки кораллов попали в двигатели, турбины и в массу других жизненно важных узлов лодки. Приемные клапаны забортной воды должны были находиться не менее чем в метре ото дна. Однако в результате
