на месте, не проронив ни слова.
― А, да. Всё нормально, ― закрыв окно, ответил парень, параллельно думая над тем, а изменится ли что-нибудь, присоединись он к поискам? Возможно ли было встретиться с Тирелем до того, как тот угодил в плен, или же, брось он даже все силы своего королевства на это дело, результат был бы неизменен?
Ведь, что ни говори, а это священник умудрялся избегать даже информационных гильдий, чьих глаз и ушей будет явно побольше, чем в Адамароне.
Заметив немой вопрос во взгляде бруксы, Ворон вздохнул и, продолжив путь в замок, рассказал её, как обстоят дела, не забыв в красках поведать и про своё «приключение» в Пепельной долине.
― Надо же. ― Ринна удивлённо присвистнула, а затем недовольно проворчала: ― И я всё это пропустила, гоняясь за этим святошей! Чёрт!
― Прости, что не помогал.
На лице парня появилась извиняющаяся улыбка, на что брукса лишь отмахнулась, подтвердив его недавние мысли.
― Не стоит. Не уверена, что твоё участие хоть как-то повлияло бы на поиски.
Так, обмениваясь идеями и мыслями касательно того, что делать дальше, они добрались до замка, где Ворон решил также выслушать своих самых доверенных лиц, а именно жену и главнокомандующего, ведь их мнение могло помочь взглянуть на происходящее с иной точки зрения.
Естественно, новые слушатели также не остались равнодушны к его истории, но, когда запал эмоций угас, удивлённые и шокированные выражения лиц сменились обеспокоенными.
― Ваше величество.
Эмин первым нарушил молчание и, вздохнув, твёрдо взглянул на короля.
― Я очень уважаю вас, поэтому вынужден это сказать… ― Мужчина немного заколебался, но всё же продолжил: ― Вы слишком сильно полагаетесь на своё бессмертие.
В кабинете повисла тишина, но Ворон, чуть склонив голову, не торопился что-либо говорить, так как было видно, что его друг ещё не закончил свою мысль.
― Не поймите меня неправильно. Речь не о том, что вы не думаете о последствиях своих действий, а о том, что нельзя быть уверенным, что это «бессмертие» никак не влияет на вас. Более того, никто, даже вы, не может точно сказать, как долго оно продлится. Поймите, нельзя всегда решать проблемы, полагаясь на второй шанс, иначе однажды вы умрёте и даже не поймёте, что это был ваш последний раз.
― Он прав, ― поддерживая его, произнесла Нанель, кивая своему учителю и другу, благодаря за то, что тот поднял эту важную тему. ― Я сама не раз думала об этом и каждый раз, когда ты рассказывал, как умирал, переживала из-за того, что не видела в твоих глазах страха смерти. Ты принял её как данность. Как что-то незначительное и пустое. Но такие мысли очень опасны. Я боюсь, что, продолжая так думать, ты однажды просто перестанешь ценить жизнь.
Девушка взяла его за руку, и в её взгляде отразилась тревога за дорогого человека.
― Я не говорю, что тебе нужно бояться смерти. Нет. ― Она слегка покачала головой. ― Боясь смерти, легко превратиться в труса. Но её нужно уважать.
― Уважать смерть… ― задумчиво произнёс Ворон, и в голове, мелькая с невообразимой скоростью, пронеслись кадры из прошлого.
Жертвы террористов. Гибель товарищей. Случайные люди, свидетелем смерти которых он стал. Всё это накладывало на него тяжёлый отпечаток, позволяя осознавать, что он не застрахован от смерти и что в один из обычных дней он также может стать «пособием» для кого-то ещё.
Там, на Земле, думая о смерти, он всегда переживал, что оставит своих отца и сестру одних, и ему всё время казалось, что он сделал недостаточно для их счастья. Что он ещё не всё успел и поэтому ему ни в коем случае нельзя умирать.
А затем он вспомнил все те разы, когда погибал в игре. Что он тогда чувствовал? Боль? Несомненно. Сожаление? Конечно же. Ведь он терял опыт, а иногда и отличные возможности для развития персонажа. Но он не боялся умирать и уж тем более на задумывался о «ценности» такой жизни.
Сперва, потому что считал всё это игрой, а затем, когда правда открылась…
«Хм?.. Ничего не изменилось».
И это было странно. Да, он стал относиться к этому миру и его жителям как к настоящим, но почему-то никогда всерьёз не воспринимал здесь свою смерть. Парень, конечно, раздумывал над тем, как работает бессмертие игроков, но, так или иначе, отношение к смерти в этом мире у него всегда было одинаковое. Да и не у него одного.
Ворон прикрыл глаза, стараясь уловить какую-то цепочку размытых образов на краю сознания.
Почему так? Неужели, где-то в глубине подсознания он всё ещё не верил, что всё это правда? Что мир, где живут его друзья и семья, ложный? Мир, в котором растёт его сын, ― подделка?
«Нет», ― сразу же отверг этот вариант Ворон. Он искренне верил в реальность других миров и измерений, ведь чётко ощущал влияние эфира, покидая «Восхождение».
Тогда в чём же дело?
Он копал всё глубже и глубже, пытаясь отыскать в беспроглядной тьме своего разума ответ на столь простой вопрос, но, словно неуловимый мираж, тот маячил где-то впереди, не давая себя поймать.
Казалось, что с развитием сознания таких проблем не должно быть, но здесь и сейчас Ворон не мог ухватиться за тонкую нить истины. Когда он был близок к ответу, что-то мешало ему, и перед ним возникал туман, пряча тот в череде спонтанных и хаотичных мыслеобразов.
А затем внезапно…
Ворон замер и, распахнув глаза, уставился в пустоту, осмысляя пришедшее озарение. Кажется, он нашёл то самое.
То, что одновременно размывало границы реальности и служило ограничителем самого главного, присущего почти каждому живому существу инстинкта.
Это капсула. А точнее, отсутствие физического тела, ведь в этот мир они приходят разумом.
«Нет. Тут что-то другое… ― Ему с трудом верилось, что его тело, тело Ворона, всего лишь проекция разума. ― Может ли быть так, что наше сознание входит в тела тех, чью расу мы выбрали? Но я выбрал
