время с каждой секундой нарастало изумление: как у Торбьона вышло применить стихийную магию?
Он рассказывал, что должен был бы унаследовать этот дар от отца — в роду Дак'Кастеров стихийная магия передаётся от отца к сыну, однако на Торбьоне природа дала сбой. А купленная им на тайном чёрном рынке у отшельников Тааби магия уже истощилась. Это обстоятельство его сильно удручало. Но где-то в его словах крылся подвох, что-то тут не чисто — вот же, Карина собственными глазами увидела, что у него сильнейший дар. Откуда он взялся?
Торбьон тоже смотрел на Карину с удивлением. Но для его удивления была другая причина — он не мог понять, почему она защищает колдуна. Однако не долго ему осталось удивляться. Скоро он, как и сама Карина, ослабнет после применения дара. Вот и хорошо. А когда к ним обоим вернутся силы — как раз и поговорят спокойно, без громов и молний.
Глава 87. Это важно
Силы Карины начали таять на глазах, но ей не хотелось впасть в полузабытье раньше, чем это сделает Торбьон. Она пыталась до последнего держать ситуацию под контролем и не дать ему навредить Эгмунду, но вот досада: она боролась со слабостью, а у Торбьона никаких признаков слабости не наблюдалось. И тут Карина кое-что вспомнила. Он же сам ей рассказывал, что род Дак'Кастеров не имеет особенности испытывать упадок сил после применения дара, такой участи удостоены только представители рода Лоиз. Это кардинально меняло дело.
В глазах уже изрядно потемнело, но она успела заметить, как Торбьон подскочил к ней с явным намерением проявить заботу.
— Не смей трогать его, пока я не приду в себя! — пригрозила Карина, бесславно свалившись прямо в руки своему сопернику по поединку.
Угроза прозвучала отнюдь не воинственно — так, комариный писк, и оставалось утешаться тем, что, вообще-то, соперник по поединку, в руках которого Карина оказалась, одновременно является её мужем.
— Не волнуйся за меня, сестра, — услышала она голос Эгмунда, — я о себе позабочусь.
Какой же он молодец, что решил открыться Торбьону.
— Сестра? — ошарашенно переспросил тот.
Представляла себе Карина, с каким недоумением сейчас Торбьон ищет ответ на вопрос, как О'отон мог оказаться её братом. Впрочем, это была последняя мысль, которая её посетила перед тем, как сознание окончательно отключилось…
Пробуждение оказалось удивительно приятным. Кто-то нежно массажировал Карине плечи и шею. Тёплые руки легонько сжимали кожу и мышцы, побуждая её прийти в себя. Она открыла глаза и увидела склонившегося над ней Торбьона.
— В этот раз ты была в полузабытье совсем недолго, — сказал он ей с улыбкой. — Кажется, я нашёл действенный способ приводить тебя в чувства.
Карине очень хотелось узнать, что за способ имеется в виду, но спросила она о другом:
— Что с Эгмундом? Ты ему не навредил?
— Для своих четырнадцати лет он удивительно умён и прыток, чтобы дать кому-то обидеть себя. Впрочем, это у вас семейственное, — Торбьон снова улыбнулся.
Улыбчивый Торбьон — явление довольно редкое, но Карине понравилось. Хотя с ним в любом случае нужно держать ухо востро.
— Так где Эгмунд? Он рассказал, что его околдовал О'отон?
— Рассказал. Я оставил его в доме садовника на попечение Корнелиуса.
А саму Карину, по-видимому, отнёс в замок. Она узнала комнату, в которой находилась — спальня Торбьона. Она ведь здесь бывала, когда гостила у него под именем Лилия.
— Мы обязательно найдём способ снять с твоего брата образ О'отона, — пообещал Торбьон.
— И лучше это сделать поскорее.
Карина вспомнила, что гранд-канцлер сейчас тоже в замке — явился по её душу, чтобы подвергнуть жуткому ритуалу, и вряд ли он откажется от своей затеи, пока не убедится, что другой его ребёнок жив-здоров и готов стать наследником престола.
— Есть ли какое-нибудь зелье, способное снимать с человека чужие образы? — Карина усиленно искала способ помочь брату. — Возможно, магистр Бартлен смог бы сварить нужное снадобье?
— Снадобье здесь не поможет. И не всякая магия справится. Стихийная может создавать и снимать иллюзии, но речь о масштабных, которые возникают в пространстве, с людскими личинами она не работает.
Как только Торбьон заговорил о стихийной магии, у Карины тут же возник новый вопрос:
— Как тебе удалось вызвать стихии — там, в домике садовника? Ты говорил, что купленная на чёрном рынке магия иссякла. Выходит, она вернулась? Когда?
— После того, как мы вместе побывали в Храме Четырёх Стихий.
Это многое объясняло. Теперь Карина поняла, как Торбьону удалось пробраться в сторожку, где они прятались с Каролайн. Места там гиблые — кузина уверяла, что только тот, кому дано ладить со стихиями, может пройти через тамошние болота.
— Выходит, особая сила Храма Четырёх Стихий смогла возродить в тебе купленную магию?
— Нет, купленная магия иссякла окончательно. Приобретённое на чёрном рынке долго не живёт. Во мне проснулась первородная магия — та, что должна была быть у меня от рождения, та, что передаётся у Дак'Кастеров от отца к сыну. Я полагал, что природа дала на мне сбой, но природа всё же взяла своё хоть и с задержкой.
— Что послужило толчком?
— Полагаю, ритуал освящения нашего дитя. Я стану отцом. Мой долг — защитить наследника. Ритуал пробудил во мне защитные силы, а с ними и дремавшую магию нашего рода.
Карина была рада за Торбьона. Он тяжело переживал отсутствие магии — это лишало его возможности защищать свои земли и своих людей от разгула стихий. Теперь в глазах любого, и в первую очередь в своих собственных, он может считаться истинным главой рода и хозяином замка.
И кстати… теперь ему больше не нужна Карина, чтобы проводить ритуалы в Храме Четырёх Стихий. Он прекрасно может сделать это без посторонней помощи. Да и самой ей приятно осознавать, что с её плеч свалился груз ответственности. В данный момент плечам, вообще, было особенно легко и приятно — их продолжал самозабвенно массажировать Торбьон. Карина с трудом сдерживалась, чтобы не заурчать от удовольствия.
— Моя прекрасная Лилия, — вдруг обратился он к ней, используя прежнее имя. — Я знаю, ты всё вспомнила. А помнишь ли, почему сбежала от меня в прошлый раз?
Да, теперь Карина помнила всё. И события того дня, о котором говорит Торбьон, тоже.
— Это важно, — сказал он, заглядывая в её глаза. — От ответа на этот
