для настоящего глубокого чувства, будь то дружба или любовь, совсем не обязательно даже и видеться.
– Кармелита, а может, я и тебя придумала?
Подруга только улыбнулась, одновременно по-детски наивно и как будто зная все на свете. Лейла продолжала вдохновенно:
– Ты знаешь, я так всегда обожествляла тебя … и в Лондоне, и здесь … Ты такая идеальная, я всегда мечтала о такой подруге. Просто … чтобы ты знала.
– Спасибо за такие слова, я тоже тебя ценю. И мы и вправду подруги, ты ничего не придумала.
– Да нет, я про другое. Может … может, тебя и в Лондоне тоже не было, да и Лондона, может, тоже … Знаешь, в городе, откуда я родом, была одна девушка, не помню даже, как ее звали, Эллисон или Сильвия, что-то такое сценическое, карнавальное … она была из еще меньшего городка рядом. Наверное, это псевдоним. Вспомнила сейчас о ней отчего-то. Она мулатка, а там, откуда я, такое встречается нечасто и вызывает нездоровый интерес. Может, ее папа учился у нас или приезжал просто, не знаю, но она выросла в Волжске, и, видимо, не было другого пути, кроме как работать стриптизершей и все свободное время проводить с местными геями, в той компании мы и познакомились, кстати. И я позвала ее с собой на выпускной в школу, ох …
– Ты хочешь сказать, что ей пришлось работать в стриптизе из-за того, что она мулатка? – Кармелита наморщила лоб. – Эти слова немного, кхм …
– Да нет, прости, если сказала что-то не то… – Лейла вспомнила разговоры с Ханной, как порой ранили ее слова, поняла, что и сама могла звучать так. – Я хотела сказать, что только сейчас задумалась, какой одинокой была эта девочка. Представь, как ей сложно было чувствовать себя своей в провинциальном российском городке: мужчины воспринимают как сексуальную куклу, друзья чураются или, наоборот, превращают дружбу с тобой в сплошной шоу-офф …
– А вы с ней общались потом? Как у нее все сложилось дальше?
– Я не знаю … Она и на выпускной-то не пришла в итоге. И хорошо. Мне так стыдно сейчас. Что там, интересно с ней, с этой Эллисон … или Сильвией? Вы так похожи, мне кажется. – Лейла тут же спохватилась: – Прости, я опять говорю, как все эти ваши … неважно. Вы просто очень добрые и красивые обе, поэтому похожи.
На самой ферме Кармелита гостила всего пару дней. Нуба принялась и ей показывать, где какие поля и кто из работников откуда приехал. Но Лейле стало почему-то неприятно, и она отправила Нубу домой, а сама долго водила подругу вокруг своей школы и любимого места на берегу озера. Все ждала, когда Кармелита скажет: «Вот и ты стала колонизатором и угнетателем, моя дорогая». Но та ничего такого не говорила.
* * *
Время на юге Африки пролетало незаметно. Лейла и Давид ждали близнецов, о чем узнали на обследовании в городе. Смелых и отчаянных героев, если верить местному шаману со срединных земель Родезии. Кстати, увидев ее, шаман отвел их с Нубой в сторонку и шепотом поведал на своем языке, что Лейла принадлежит совсем другому измерению и в этом она гостья, что он может помочь вернуться обратно. Говорил что-то про большие каменные дома, Дзимбабве, Иерусалим и древние порталы Земли, что соединяют миры. Мама́ все старательно переводила, но Лейла только мягко качала головой и, даже не дослушав, тихо попросила Нубу поблагодарить шамана и дать ему денег. Потом, так же улыбаясь в землю, быстрым шагом вернулась к мужу, который стоял неподалеку и обсуждал дела с местным торговцем.
Позже Лейла все же расспросила знакомых, изучила книги дома и в университетской библиотеке Солсбери. Дзимбабве оказался руинами древнего города всего в нескольких часах езды от фермы. По версии Университета Родезии, соседей и тетушки Берты, затерянный дворец царицы Савской на месте копей царя Соломона. Поэтому, ссылались буры на сказания из Библии, они и имеют полное право на колонизацию этой земли и угнетение местных. «О, прямо как твои евреи в той, другой Палестине!» – ответила Кармелита в письме на эту историю. Нуба же и Майкл рассказывали о великой древней цивилизации, продававшей золото далеко за моря и океаны многие века назад. Правда, Майкл говорил, что это были племена шона, а Нуба – что те и сами захватили когда-то другой африканский народ, живший здесь и построивший таинственный каменный город. Надо будет туда обязательно съездить когда-нибудь потом.
Тогда же Лейла поняла, что в ее мире Родезия как раз и стала этим Дзимбабве или Зимбабве – символом возрождения темнокожей Африки и изгнания уже светлокожих, давно укоренившихся здесь фермеров, с земель своих бабушек и дедушек. А еще – символом дурного диктаторства, упадка с инфляцией в миллионы процентов и худших в мире условий жизни. За сыновей стало немного боязно. Но к шаману решила больше не ходить, пусть и мучило любопытство, что же он пытался до нее донести.
Давид в той поездке как раз договорился о поставке большой партии дерева и камня для строительства гостевых хижин у озера на ферме, таких в этой части страны пока не было. Тут и пригодились связи Лейлы с шотландцем и арабским торговцем из Ватаньясы – и тот, и другой обещали присылать к ним многочисленных торговцев и путников, которых интересовала Родезия. А еще Кармелита в Польше, сокурсники мужа во Франции – Лейла могла отправлять фотографии и длинные статьи про природные чудеса этой земли для журналов в их странах, вставляя координаты своей фермы и гостевых хижин. Наверняка и там были путешественники-мечтатели, которые могли захотеть увидеть далекий африканский край своими глазами.
Просторный и большой дом Давида и Лейлы был выложен изнутри камнем и древесиной, он дышал диким воздухом и светился солнцем южного полушария, согревался огнем из камина, который выложил когда-то еще прадедушка мужа. Отсюда никуда не хотелось уходить. Наверное, впервые в жизни. И если раньше весь мир для Лейлы был домом, то теперь дом стал для нее всем миром.
* * *
И все же иногда, редко, возвращались белые сны. Невыносимые. Лежу в пустой комнате, не пошевелиться. Рядом люди, слышу шаги, и это сопр-пр-пр-сопор-пр и ком-км-ко-ма-км, а-у-у-вжи-вжх. Через тяжелые вздохи и шум пару раз отчетливо: «Просыпайся, Лейла, просыпайся, Лейла, просыпайся». Иногда и вовсе кошмары: белые люди делают непонятное с телом, руками, ногами, а я не чувствую, не сопоротивляюсь. И каждый раз так хочется быстрее в милую уютную реальность. Обратно к любимому мужу,
