обработка не всегда помогает.
Конечно, в России-матушке это его не удивляло, привык. И прожарка одежды от кровососов была прибыльным бизнесом в более-менее крупных городах, «жареная» рубаха продавалась дороже. Но тут всё-таки Европа…
Поправка. Дно Европы. Чего ещё ждать от дна? На дне России было не лучше.
И он не ради колбасы или чистых простыней сюда приехал.
К трём ночи Александр понял, что не уснёт. Слишком чужое место, слишком многое нарушает покой.
Надо было сразу догадаться, что это – не совсем гостиница. Может, и не настоящий бордель, но некоторые постояльцы явно сюда пришли не для того, чтобы спокойно переночевать. Гипсокартоновые или фанерные перегородки не спасали. Закончили за правой стенкой, возня там затихла, сменилась богатырским храпом. Но уже за левой начали кого-то шпилить (от глагола zuspielen, играться»), да с такими звуками, будто снимали жанровый фильм. И хотя сюжет явно гетеросексуальный, но пыхтение, вскрики и даже похрюкивание под аккомпанемент скрипа мебели, стука кроватных ножек об пол, возгласы “meine Kleine…” и ещё что-то тевтонское, вызывали раздражение, если не гадливость.
Хорошо хоть, его отделяет фанера, а не шторка. Нет, всё это естественно, а он не ханжа… но пусть бы это естественное происходило подальше!
Окей. Если быть честным, кроме брезгливости, было и немного… того же самого чувства, что у стенда с журналами. Инстинкты никуда не денешь.
До чего он докатился… Остаётся только напиться в дым и закурить косяк. Не хотелось ни того, ни другого, да и не на что. Хотелось заснуть, но мешали. Приходилось слушать, хотя бы для разговорной практики. Накрылся с головой, чувствуя близость чужих людей, их близость в другом смысле. У них было чем заняться. Им лучше и проще. А он – обворованный, заблудившийся, с полным крушением всего, что в жизни могло рухнуть. Не до конца понимающий, куда идёт и зачем. У них-то, наверное, не было внутреннего диалога. И даже внутреннего монолога. Только пустота.
Где-то играла музыка. Рэп или рэйв. Она казалась ритмичным саунд-треком ко всему происходящему.
В комнатушке из стены торчал водопроводный кран без раковины. Под ним стояло грязное пластиковое ведро. Рядом подобие ширмы отгораживало унитаз. Вот и все удобства, но это лучше, чем туалет в конце коридора. В такой клоаке идти туда ночью просто страшно. Хотя и отхожее место в номере было то ещё: по сравнению с ним корабельный гальюн был ванной комнатой из отеля «Хилтон». Точно, загнивающие.
В Питере такие грязные притоны тоже имелись, он старался их избегать, хотя несколько раз пришлось побывать там по делам. Александр давно понял, насколько ему неприятно всё, что связано с микробами и физиологией. Во время вынужденного визита в подобные заведения хотелось надеть перчатки и по возможности не хвататься за дверные ручки и вообще за любые предметы. В сравнении с такими местами пустоши казались чистыми и неиспорченными.
Кроме клопов в хостеле жили тараканы. Ничего, он слышал, что тараканы не водятся там, где плохо с экологией. Хуже с «тараканами» внутри. Их тапком не прихлопнешь.
А всё-таки в комнатушке зверски холодно. Тянуло от внешней стены и от вентиляционного отверстия, которое при этом никак не помогало против духоты и неприятного запаха.
Впрочем, видели глазки, что выбирали. Нашёл самое дешманское (как говаривал Вася) пристанище, и ещё недоволен. Тут тебе не пустошь. Тут цивилизация. За комфорт и приватность платить надо. На Васильевском Острове было полно гадюшников для обитателей дна России, где в квартирах, рассчитанных на одну семью, жили двадцать человек. Иногда всю жизнь. Так дешевле уголь и дрова выходят. На Острове он ещё сравнительно обеспеченным был.
Питер вспоминал без ностальгии, но неуютно стало от мысли, что мосты всегда сгорали за спиной, оставляя только одну дорогу. И никто ни разу не спросил, надо ли ему это. Дотерпеть до утра и прочь из этого гнезда порока. Конечно, в более дорогих местах порядка больше, лучше вентиляция, наверняка есть хорошее отопление, нет насекомых. Надо заработать на более пристойное заведение.
Решив немного пройтись вокруг этого клоповника, Саша надел куртку и шапку, обулся. Может, тогда пройдет эта экзистенциальная тошнота и получится заснуть.
Хозяин (или портье) неправильно понял причину его желания выйти.
– Ты здесь первой? – заговорил он по-русски с акцентом. Похоже, славянин, то ли южный, то ли западный, – Дурь не нужен? Можно пыхнуть, можно кольнуть. Первый раз – полцены.
– Нет, спасибо. Я просто прогуляться.
– Ключ сдай. С клЮчом нельзя.
Пожав плечами, Младший положил на стойку ключ, расписался, не глядя, в подсунутой бумаге и решительно направился к выходу.
– Эй, рус. В заброшках дешевле, – бросил ему портье вслед. – Но от той дряни ты отъедешь. Не ходи в Руины. Тебя там привалит. Или завалят.
После душной ночлежки выйти на свежий воздух было блаженством.
Светили звезды. Созвездия знакомые, такие же, как дома. Младший стоял под навесом и смотрел на пустую улицу. Никого… Но разве это плохо?
Через полчаса, вдоволь надышавшись и продрогнув, Младший толкнул входную дверь.
Бар был пуст, только телевизор, который забыли выключить, показывал рябь.
Он собирался получить обратно свой ключ и подняться в номер, но портье внезапно сделал запрещающий жест. Младший сначала не понял фразы, брошенной скороговоркой через губу.
Потом разобрал: “You have already checked out”. И его пронзила смесь злости и досады от понимания. «Вы уже выписались. Платите за новый день».
Ещё не веря, что такое возможно, он попытался объясниться – мол, выходил только воздухом подышать, ненадолго. Но портье, резко позабыв все русские слова и растеряв свою любезность, сунул Саше под нос заполненный бланк с его, Сашиной подписью. Взгляд выхватил несколько знакомых немецких слов – «отель, заезд, комната, расчёт, выезд, претензий не имею…»
Да уж. Сам виноват, конечно. Читать надо, что подписываешь. Но портье – вот ведь жучара какой оказался! Сжав кулаки, Саша недобро глянул на него, словно прикидывая, куда врезать – в нос или по зубам. Хотя не факт, что решился бы. Но портье моментально считал его намерения и громко крикнул:
– Отто!
Отворилась дверь за стойкой и появился тот самый гориллоподобный детина в комбинезоне, которого Саша видел при заселении. В руке грузчик-дворник-охранник держал дубинку.
– Erklär, Otto!
– Да понял я всё, – буркнул Саша. – Вещи дайте забрать.
– Ждать там, – кивнул портье в сторону выхода.
Саша вышел на улицу, удержавшись от того, чтобы не хлобыстнуть со всей силы дверью. А
