— Где она?.. Где эта дискета?
— Подожди. Знаешь, почему он убрал из компьютера диск? Он хотел скрыть, каким образом и куда именно перевел поступившие на счет деньги. Я осмотрела проводку, которая ведет к его квартире. У Байрона было левое подключение к Интернету.
— У тебя ничего нет. Ты блефуешь, да?
— Диск есть, только я боюсь вам испортить аппетит. — Достаю из сумки пакет и вытряхиваю на тарелку Ланскому еще один пакет, перетянутый резинкой, в слизи и крови.
— Что это такое? — Он брезгливо кривится.
— Это дискета и жесткий диск. — Урса, подвинув к себе тарелку, с удовольствием рассматривает то, что я вывалила. — Кровь животного? — интересуется он у меня.
— Голубя. Байрон засунул это в живот мертвому голубю. На него накатило. Он выполнил условия договора, только вот не донес дискету до оговоренного заранее места, так ведь, Ланский? Он подумал, что ты, его врач, запросто догадаешься, где это можно спрятать на крыше! Он говорил тебе на сеансах о голубях? Сколько раз? И ты еще называешь себя психиатром?!
— А ты? — вскочил Ланский. — А весь ваш отдел? Ты думаешь, почему тебя допрашивали после траханья с Роней Глистиным? — повернулся он ко мне. — Потому что ты сбила производственный процесс, понимаешь?! Им можно, а мне, значит, нельзя?!
— И кого интересовала подобная информация об электродвигателях на сверхпроводящих обмотках? Кому ты продал эту страшилку? Какому нефтяному концерну? — спрашивает Урса.
— А ты и твой отдел? Кому вы скинули информацию Иеронима Глистина о разработках, подходящих под новый вид биологического оружия? Не надо в меня пальцем тыкать! Есть кому ткнуть в меня дулом!
— Почему — нефтяному, а не автомобильному? — интересуюсь я.
— А я уж подумал, что встретил самую умную женщину, — ухмыляется Урса. — Потому что после создания таких двигателей нефть не будет стоить ничего. И они очень заинтересованы в устранении подобных неприятностей с новыми разработками или открытиями в этой области.
— Коллеги! — торжественно просит Ланский. — Продайте мне этот пакет из живота дохлого голубя. За любые деньги. Речь идет о моей жизни.
Девочки уходят, мальчики — остаются
— Я могу тебе помочь, — вдруг сказала Лумумба. — Если докажешь, что ты действительно Кира Ланский, а моя подруга все это затеяла из мести за отвергнутую любовь, я уговорю их отдать дискету тебе.
— Но-но! — погрозил пальцем Урса.
— Если я докажу, что ты — не Ланский, то смогу тогда сделать так, что тебе будет обеспечена хорошая защита и убежище.
Урса на всякий случай забрал с тарелки пакет и, поколебавшись, сунул его к себе в карман. Ланский проследил за его рукой обреченным взглядом.
— Да как ты можешь это доказать, Машенька, радость моя?! — закричал Ланский. — Я уже семь раз вывернулся наизнанку, доказывая это! Отпечатки пальцев? Извольте, у меня их брали три года назад, когда вербовали работать на охрану государственных интересов. Сравнивайте!
— Это не пойдет! — заявила я. — Три года назад не пойдет.
— И допустим, я не тот Ланский? — не может успокоиться предположительно Блохов. — За что меня наказывать? За мошенничество? А кто я?
— Если ты не Кира, значит, где-то есть то, что от него осталось. Уж теперь-то я позабочусь о законном и дотошном следствии, — обещает Кохан. — И погожу пока отправлять дело Халея в архив.
— Да как же это узнать, други мои?! Фло знает, что у меня не осталось родных!
— Это просто, — улыбается сфинксом Лумумба. — Элементарный сравнительный анализ ДНК.
— С чем сравнительный? — не понял Урса.
— Да, с чем? — напрягся Ланский.
— Я позвонила тебе сегодня из аэропорта и сделала предложение. Что ты мне ответил? — спрашивает Лумумба.
— Я?.. Я ответил, что хочу с тобой встретиться.
— Я предложила ему до вечера определиться со своей дальнейшей жизнью и объясниться с Фло. Он захотел со мной встретиться. Я приезжаю и что вижу? Ты не объяснился с нею. Ты продолжаешь настаивать, что она ненормальна. Я предполагала такой финал, поэтому последние три дня тоже занималась раскопками — и тоже на кладбище.
— Моя тетрадь! — подпрыгнула я.
— Точно. Твоя тетрадь. Я выкопала ее, хоть это и стоило мне больших трудов и денег. Казаки люди непростые. Зато теперь мы имеем прекрасную возможность сравнить твою кровь, — она кивает Ланскому, — и кровь, которой на первой странице написано это имя, — Лумумба торжественно вынимает из сумки тетрадь и раскрывает ее на первой странице.
— Но это же!.. — начал было объяснять Урса, но я изо всех сил пнула его ступню ногой.
Хотя это действие и оказалось излишним. Ланский молниеносно бросился к тетради, вырвал первую страницу и засунул ее в рот, давясь и содрогаясь в рвотных потугах.
— Ну зачем ты так, честное слово. Выплюнь! Не можешь уже? Тогда запей, запей! Сядь, успокойся. Ты проглотил? Проглотил? — ласково интересуется Урса, дожидается от Ланского кивка головой и объясняет: — Ну и дурак! Это не тот блокнот и не та страница! Уж кому знать, как не мне. — Он долгим взглядом осмотрел меня, вероятно, вспомнив запись на последней странице. — Ты же на этой странице, кроме своего имени, записал еще и некоторые размеры. Цифры. Понимаешь? Не понимаешь? Значит, дорогой мой Кира, в тетрадке той писал не ты.
— Ладно, коллеги, я — Блоков, но я никого не убивал.
В полнейшей тишине эти слова прозвучали и повисли надо мной ощущением тяжелой и окончательной утраты.
— Ты все-таки убил его, — заплакала я. — Пациент убил своего врача. Подонок, ты убил его и украл имя, работу, дом, жизнь!..
— Я не убивал, — настаивал Блохов. — Хотя меня можно косвенно обвинить в этой смерти. Вы угадали почти все. Я узнал от Ланского о дорогом ожерелье. Месяц изучал повадки старика Халея, я помню тебя. — Он кивал в мою сторону, не поднимая глаз. — Девчонка, ангел-хранитель, ты почти всегда была рядом. Пробраться к старику было трудно, тогда я сыграл через котят. Помню, как в первый свой приход стоял в квартире и слушал почти полчаса невероятный бред этого помешанного, вот тогда я понял, что такое сумасшедший. Он говорил настолько странные вещи, что никакой доктор никогда бы в жизни не смог их квалифицировать и обозначить диагнозом, а я стоял с двумя котятами за пазухой и смотрел на авоську у зеркала в коридоре. Там болтался настоящий пистолет! И думал я только об одном: заряжен он?.. Не заряжен?.. Смешно, я первый раз пришел в квартиру старика, чтобы осмотреться, а мне в искушение в коридоре кто-то повесил оружие. Я не собирался убивать, хотя пистолет, конечно, был тяжелым испытанием. Меня это так вывело из себя, что в тот раз я ушел. Я не был готов к сомнениям. Почти неделю я успокаивал себя, а потом… Я выпью, если вы не против.
