Как она упадет на колени, когда они сообщат новости. Как она будет убита горем, когда ее маленькая девочка погибнет.
Слезы капают мне на уши. В горле скапливаются сопли. Грязь застревает у меня под ногтями — единственное, за что ухватываются мои пальцы.
Я издаю самый высокий, громкий крик, на который способна моя раздавленная грудь. Трель, сдавленный звук, который не достигнет ничьих ушей, кроме моих собственных и моего убийцы.
Что происходит, когда девушка кричит в лесу, а рядом никого нет, чтобы это услышать?
— Я собираюсь сделать с тобой то же, что сделал с ней, — шипит он. — Но на этот раз я заканчу это дело.
Его руки хватают меня за горло. Сдавливают трахею с такой силой, что у меня перед глазами все расплывается. Точно так же он пытался задушить ее, чтобы помешать ей уйти от него. Теперь он останавливает меня.
Он уронил нож, потому что хотел наблюдать, как жизнь медленно покидает мои глаза. Он хочет убить меня голыми руками.
Руки, которые нежно держали мои, гладили по волосам, приподнимали мой подбородок для поцелуя.
Руки, которые слишком сильно притянули меня к нему, железной хваткой держали мои бедра, слишком крепко сжимали мою руку, толкали меня сзади.
Руки, которые сжимают. Которые душат.
Как они делали всегда.
ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ
Прежде чем тьма поглотила меня, материализуется Мрачный Жнец. Пришел забрать мою душу после того, как мой парень закончит выжимать ее из моего тела.
Но Мрачный Жнец не ждет, пока я умру.
Оно тянется к бутылке, из которой пил Джордан, и по ослепительной дуге опускает ее ему на голову.
Лицо надо мной сначала кажется далеким, расплывчатым. Затем в фокусе начинают появляться темные глаза и волосы, острый подбородок, мягкие губы и россыпь веснушек.
Первое лицо, которое я увидела, закрыв глаза. Лицо, которое я вижу во сне.
Майлз.
— Давай. — Его слова искажены, произносимы сквозь воду. — Нам нужно идти.
Софи стоит над нами, тонкие черты ее лица искажены страхом. — Он скрывается.
Майлз наклоняется ближе, и я хочу дотянуться до него, коснуться его щеки, но не могу пошевелить руками. Все, что я могу делать, это моргать. И дышать. И пялиться.
— Ты… — я пытаюсь сказать ты спас меня, но у меня перехватывает дыхание. Слезы брызнули из моих глаз от боли, которую я никогда раньше не испытывала. Как будто кто-то засунул пламя мне в горло и сжег все внутри дотла.
— Успокойся, — бормочет Майлз, стряхивая что-то — грязь? Траву? Кровь? — с моей щеки. — Он только что пытался тебя задушить.
— У тебя какое-то время будет болеть горло, — вмешивается Софи. — Поверь мне. Майлз, нам нужно идти. Сейчас же.
Он кивает ей и, не говоря больше ни слова, подхватывает меня на руки. Софи направляется обратно к своей Kia. Она открывает заднюю дверцу со стороны пассажира, куда Майлз с болезненной нежностью сажает меня, пристегивая ремень безопасности, прежде чем забраться рядом со мной.
Софи включает фары и жмет на газ. Колеса буксуют и мы срываемся вперед.
Впереди мы видим единственные стоп-сигналы на дороге. Мы следуем за ним.
— Какой у нас план? — Спрашивает ее Майлз.
— Я не знаю, — признается она.
Я достаю свой телефон, экран треснул, сигнала нет, но я все еще могу напечатать заметку. Что случилось?
Челюсть Майлза сжата.
— Когда я добрался туда, Софи сказала, что нам нужно помочь тебе. Что он пытается убить тебя. — У него перехватывает горло. — Я схватил бутылку и ударил его. Он вырубил меня и успел добраться к своей машине. Хотя, судя по следам, у него довольно сильное кровотечение.
Когда Джордан наконец замечает, что мы следуем за ним, он ускоряется. Опасно быстро для проливного дождя и затопленных дорог. Вода брызжет из-под его шин. Он с трудом преодолевает реку, текущую по асфальту.
Софи сильнее зажимает газ, крепче сжимая руль.
И все же я не так напугана, как тогда, когда руки Джордана обхватили мое горло.
Я набираю еще одну заметку на своем телефоне. Спасибо.
Майлз не тянет ко мне руки. Возможно, он беспокоится, что я сейчас отшатнусь от него. Вместо этого он придвигается ближе и прижимается своим лбом к моему. Тихо, так, чтобы слышала только я, он бормочет:
— Прости, что я отпустил тебя одну.
Я печатаю"Я была не одна" и улыбаюсь Софи на водительском сиденье.
Я потратила столько времени, завидуя ей. Но Софи никогда не была идеальной. Я была слишком поглощена собственными несовершенствами, чтобы замечать ее. Слишком поглощенная тем, чего мне не хватало, что было во мне недостаточно хорошего, почему я не могла быть красивее, умнее, смешнее, лучше. И я вымещала все это на ней. Меня даже не волновало, что она пропала. Я была просто счастлива, что у меня появился шанс занять ее место.
Тогда я и не подозревала, что это последнее место, где я хотела бы быть.
Я так рада, что я больше не Мэдди. Что Майлз вернул меня себе.
Следующая записка, которую я печатаю, адресована Софи: Он подарил тебе кольцо-обещание?
Она хмурится, не сводя глаз с его машины перед нами, и костяшки ее пальцев на руле побелели.
— Он пытался в прошлом году. Но я сказала ему, что не могу принять это. Мы были всего лишь подростками. Я даже не знала, хочу ли я поступать в колледж, не говоря уже о том, хочу ли я вот так посвятить ему себя.
По крайней мере, у нее было больше здравого смысла, чем у меня.
— Он тебе тоже подарил такое? — спрашивает она.
Я киваю. Знак того, что я когда-то считала любовью, на самом деле был отметкой. Ярлыком.
Моим.
Обещание не любить меня и не быть мне верным. Обещание никогда не отпускать меня. Не важно, как сильно я боролась бы, чтобы уйти.
Перед нами Джордан медленно поворачивает направо. Это дорога в больницу. Интересно, как он объяснит колото-резаную рану на ноге, стекло, вонзившееся в кожу головы, и трех человек в машине позади него, обвиняющих его в покушении на убийство.
— Ты успела воспользоваться ножом? — Спрашивает Майлз.
Когда я киваю, уголок его рта приподнимается.
Джордан врезается в еще один огромный поток воды, хлещущий поперек дороги.
Но на этот раз ему не удается его обойти.
Его BMW разворачивается, визг шин оглушает. Софи ахает.
Джордан съезжает с дороги, и мое сердце подскакивает к горлу, хотя он последний человек, о котором я должна беспокоиться.
