Вот оно, проклятье – расплата за мой дар. Я никогда не смогу быть счастлив, встретив однажды настоящую любовь, ты не сможешь думать о ком-то ещё, ты будешь любить до глубины души, любовь просочится во все щёлки, во все потаённые комнаты твоего тела, твоего разума. А ведь это самое страшное, что может случиться с человеком – остаться одному, стать отшельником среди миллионов людей. Я уже начинал к этому готовиться.
Но мои невзгоды и горести вперемешку с печалью – ничто по сравнению с тем, что испытывает она. Милое и иногда наивное существо подставляло своё личико осеннему солнцу, которое уже не грело, а просто светило, как бы давая понять, что оно есть, а остальное неважно. Она всему радовалась несмотря ни на что. Видела она, конечно, больше меня на этом свете. Да, что говорить, сейчас на земле нет никого, кто бы мог похвастаться такими же знаниями. Кристина всегда скрывала свои познания, всегда приводила примеры, но не углублялась в их расшифровки, всё было поверхностно, но очень понятно для меня. Да, собственно, мне и самому не хотелось выслушивать подробные истории людей, которые жили три столетия тому назад, или историю той пожилой, супружеской пары, которая поразила меня. Я пытался не допытываться у Кристины, лишняя информация, как я сейчас понимаю, только бы вредила мне, познание моё шло медленно, поверхностно и правильно. Чтобы достичь глубины, мне придётся попотеть и прожить какой-то серьёзный период жизни, но опять же без неё… В голове иногда всплывала мысль сдаться, доверить себя смерти, чтобы не бороться всю жизнь и знать, что твой ангел не погиб из-за тебя. Ведь я уже чувствую вину, которая постепенно верными путями поднимается к горлу, а после найдёт меня разбитым и слабым. Чувство того, что Кристина погибнет ради меня, убивало всё моё существо. Думать об этом не хотелось, я морщился, пытался отогнать печальные мысли, но они назойливо лезли снова в мою голову, паразитируя там по страшному, вот и сейчас происходит тоже самое.
– Как много всего ты сейчас надумал, – сказала Кристина, кладя мне на плечо невесомую, белую руку.– Не волнуйся, ведь я не боюсь.
– Откуда мне знать, боишься ты или нет?– выпалил я.– Ты закрылась от меня, однажды открылась и снова закрылась, боишься, что я почувствую что-то?
– Да.
– Что нового я могу почувствовать? Все твои эмоции я знаю наизусть, как таблицу умножения и наш русский алфавит!
– Тогда зачем тебе снова это всё переживать? Я ограждаю тебя от того, что ты и сам прекрасно знаешь.
– Я не хочу, чтобы ты закрывалась от меня! Не сейчас!
– Прости.
– Это ты прости меня.
Я встал и отвернулся от неё, ком к горлу подступал, нечем было дышать. Люди, которые проходили мимо нас, ничего не подозревали, Кристина не скрывалась от них, а я, стоя со слезами на глазах, знал, что она будет вечно жить во мне.
– Ты куда?– тихо спросила она.
– Пойдём пройдёмся, или может переместимся куда-нибудь?– с надеждой спросил я.
– Прости, но мне нужно беречь свои силы, поэтому о перемещении не может быть и речи.– с грустью в голосе ответила Кристина.
Подул сильный ветер, я встрепенулся и стал ждать чего-то ужасного, смертельного удара или неожиданного поворота. Кристина почувствовала моё волнение, подошла ко мне и тихо прижалась.
– Это просто ветер.– сказала она, взглянув на меня пустыми глазами.
Небо стало постепенно сереть, солнце уже начинало уходить за горизонт, облака передвигались по небу очень быстро, казалось, будто кто-то ускорил этот день, чтобы всё быстрее разрешилось. Ветер и вправду был самым обычным, правда, его холодные потоки не успокаивали меня, а наоборот. Прижавшись ко мне своим хрупким телом, Кристина всё так же оставалась для меня закрытой книгой, которую я уже не пытался открыть. Может, я даже был ей благодарен за то, что именно сейчас, в эти мучительные минуты ожидания она не делает мне ещё больней, было и так невыносимо. Я понимал, что нас обоих охватывает страх, постепенно пробирается под кожу и ест нас. Он безмерно силён, и его практически нельзя победить. Но есть то, что заставляет тебя бороться с ним, имя этому – любовь. Когда любишь, и страх кажется обычной песчинкой в огромной пустыне, когда любишь, и капелька воды не страшит, когда превращается в проливной дождь. Подбадривая себя и понимая всю правоту своих суждений, мне становилось хорошо. Не могу сказать, что я начинал чувствовать себя просто замечательно, просто на какую-то долю секунды становилось легче. Раза три кто-то мне звонил, карман истошно вибрировал, но я не обращал внимание на это, мне было абсолютно всё равно, кто это и с какими новостями он звонит. Я прижимал Кристину к себе, понимая, что вот она сейчас рядом со мной, дышит, смотрит, что-то говорит, а через какое-то время её не станет, она исчезнет из моей жизни и больше никогда не появится в ней, разве мог я такое пережить?
– Знаешь, сейчас наступил тот момент, когда мне уже не страшно. Наверно, прошёл тот период, когда я плохо осознавала, что со мной будет. Сейчас, проанализировав всё, я понимаю, что ждёт меня, и от этой ясности мне намного легче. Хотя иногда лучше жить в неведенье.
– Я люблю тебя.– тихо сказал я, прислонив свои губы к её уху.
Я не ожидал от неё красноречивых слов, я знал, что ей тяжело делиться со мной своими чувствами, и было очень приятно, когда она всё-таки с ними поделилась. Но мне не хотелось уже последние часы стоять и молчать или изредка говорить подбадривающие слова, я захотел снова открыть ей свою душу, освежить в её памяти мои чувства и показать ей, насколько она мне дорога, это было гораздо лучше, чем сухая и совершенно не нужная поддержка.
– Я тоже люблю тебя, Антон.– смущённо ответила она.– Нет человека более удивительней и прекрасней тебя.
Видно было, что она волновалась, тяжело вот так признаться в любви, тяжело даже думать об этом, каких усилий стоит ей об этом говорить.
– Знаешь, а мне не страшно, я отдаю свою жизнь за человека, которого полюбила, пускай это как наказание, но это то, чего я искала всю свою жизнь!
– Ты это о чём?
– Я говорю о том, что я всегда мечтала полюбить, я знала, что это невозможно, что я умру, но мне хотелось умереть именно так! Да, да, теперь, вот именно сейчас я это поняла! Самое главное моё желание всё-таки сбылось, пускай так, пускай я не насладилась досыта этой любовью, но по крайней мере я ощутила её сердцем, я вкусила, отпила её, и это счастье, моё счастье.
Мы ещё крепче обняли друг друга, в моих объятьях она дрожала как осиновый лист, но дрожала она не от смущения или волнения, а от того, что мои прикосновения приносили ей мучительную боль. Её глаза светились печальным, но ярким светом, она то улыбалась, то становилась серьёзной, я наблюдал за ней и моя душа тихо плакала.
– Не покидай меня.– медленно произнёс я.
Ветер усиливался, деревья в парке клонились в разные стороны, небо совсем затянула серая туча, незаметно стало темнеть, что-то уже было трудно разглядеть, солнце почти ушло за горизонт. Раньше я любил осень, с её красивыми насыщенными цветами, их яркость приводила самого талантливого художника в экстаз. Уже не так жарко, но и не холодно, земля укрыта толстым ковром из разноцветных ниток, солнце холодно красиво, на него можно смотреть, и ты принимаешь, так сказать, осенний загар. Теперь же я стал ненавидеть осень. Погода, которая нависала над нами сейчас, напоминала мне тоскливую и унылую картину. Не было ничего такого, на что бы можно с удовольствием посмотреть и отвлечься, нет ничего красочного, светлого, всё затянуло серостью и темнотой, а природа как будто обернулась против нас, она стала некрасивой и скучной.
