подается вперед, локтями упирается в разведенные колени и твердо отвечает Чеховскому:
— Нет. Хватит, брат. Мы долго шли рука об руку. Пора бы каждому своей дорогой пойти.
— Камиль, не упрямься, — произносит Чеховской. — Вместе мы многого добьемся. У нас будет власть, деньги, целая империя. Только наша. Моя и твоя.
— У меня другие планы, брат.
— Какие? — разводит он руками.
— Я женюсь, — напоминает он, скрестив наши пальцы. — Отец болен. Хочу рядом с ним побыть. Нельзя ему в одиночестве уходить. Не по-людски это. Он дом мне завещал. Для нас строил.
— Ты дурак? Еще цветочный сад разбей!
— Разобью. Мама лилии любила. Ты помнишь, как ими пахло в доме?
Чеховской сереет на глазах. Ему не понять, как можно отказаться от господства ради любви. Может, никогда и не поймет. А может, еще встретит ту единственную и неповторимую, что поможет ему прозреть, поменять систему ценностей.
— То есть? — осторожно спрашивает он.
— Это все, брат, — улыбается Камиль и кладет свой пистолет на стол. — Я ухожу.
— Ты не можешь…
— Правда? — Камиль встает, поднимая меня следом и отставляя мой бокал к своему. — И кто меня остановит? У меня нет врагов, брат. А сейчас, если тебе больше нечего сказать, мы пойдем. Нам к свадьбе надо готовиться. Бракосочетание завтра в двенадцать. Приезжай. Почетным гостем будешь.
Я слышу, с каким звоном разбиваются надежды Чеховского. Словно на скорости врезаются в каменную стену, разлетаются на мелкие куски и превращаются в пыль. Он понимает, что это конец. Без Камиля его империя долго не продержится.
«Адель — мозг нашей компании. Роман — ее правая рука, которая гребет деньги. Я — левая, которая… убивает…»
Вздор. Чепуха. Нелепица. Камиль — основа всего! Пусть он примкнул к компании последним, но за десять лет службы стал первым.
— Камиль… — едва слышно произносит Чеховской, но он игнорирует его. Обнимает меня за плечи и выводит из гостиной.
Он улыбается, буквально цветет, будто крылья обрел.
— Камиль, а как же Шаман? — беспокоюсь я.
— Больше не проблема. Отныне все будет по-другому. Больше никаких сомнительных связей и сделок. Попробую жизнь законопослушного гражданина. Вдруг втянусь, понравится, еще и подсяду.
Мои губы трогает счастливая улыбка. Он смог. Выстоял. Справился. Победил демонов внутри себя.
— Ну что скажешь? — подмигивает мне Камиль. — Я твой герой?
Пожалуй, самое время преподнести ему приятный сюрприз. Не задерживая шаг, запускаю руку в сумочку через плечо, вынимаю тест-полоску и протягиваю ему. Сама вчера утром узнала, Камилю в ЗАГСе рассказать собиралась. Но раз такое дело — заслужил.
— Ваша награда, мой герой, — говорю как можно спокойнее.
Камиль застывает на месте и немигающе смотрит на две красные полоски. Буквально отключается, подсознанием отправившись в далекое путешествие.
Да-да, милый мой, ты станешь папой. Настоящим папой.
— Девочка моя! — Он подхватывает меня на руки и, закружив, впивается в мои губы порывистым поцелуем. — Черт, ты потяжелела, — подшучивает, не прерываясь.
Толкаю его в плечо, засмеявшись:
— Дурачок.
Дико и даже чуточку чудовищно то, в какое время я забеременела. Да еще и от мужчины, обрушившемся на меня штормом, сметающим все на своем пути. Но разрази меня гром, я безумно его люблю! Душой, сердцем, разумом, дыханием, каждой клеточкой тела. Люблю. Его. Камиля Асманова…
Глава 25. Свадьба
Камиль
Сумасбродная идея медсестрички переночевать в разных квартирах накануне свадьбы застает меня врасплох. Как я могу отпустить ее к матери? Одну? Без меня? А сам должен ворочаться в постели, впитавшей в себя ее дико дурманящий запах?
— Нет! — настаиваю я, но через час уже везу ее к Надежде Васильевне.
— Камиль, мы и так проигнорировали все традиции. Позволь мне хотя бы в ЗАГС поехать из родительского дома. Я же буду не одна. С мамой. И Варька уже там, со мной ночевать будет. Утром Лучиана приедет. Всего одна ночь. Последняя.
— Вечер, ночь и полдня, — ворчу я, притормаживая у подъезда будущей тещи. — Я тебя хотя бы узнаю завтра?
— Я буду в свадебном платье, — хихикает она, целует меня, берет чехол с нарядом и выходит из машины.
Оставляет после себя вкус сладкого поцелуя, карамельный запах и пустоту, которую ничем и никем не заполнить.
Провожаю ее взглядом и, подгоняемый раздражением, звоню Азизу. Велю приехать к Надежде Васильевне и во все глаза следить за домом, чтобы ни одна подозрительная тварь сюда носа не сунула. Дожидаюсь его, предупреждаю, что шкуру спущу, если накосячит, и еду за смокингом. Не могу же я в джинсах жениться на самой прекрасной женщине в мире!
Звоню своей девочке в восемь. Потом в десять. Пью кофе. Звоню в двенадцать. В час. Она еще не спит. Болтаем с полчаса о том, как мне плохо без нее. Звоню в два. В половине третьего. Без четверти три на звонок уже отвечает Надежда Васильевна.
— Уважаемый жених, имейте совесть, невеста уже спит! — шутливо отчитывает она меня.
Просто зашибись! Она спит. А я? Черт знает, что со мной. Не помню, когда в последний раз одолевало такое неуемное беспокойство. То ли я волнуюсь, как бы она не отказала мне в ЗАГСе, то ли предчувствие нехорошее впрыскивает яд в кровь и разгоняет по венам. О последнем стараюсь не думать.
Звоню Азизу, узнаю, что все спокойно, и решаюсь тоже лечь спать. Нехорошо будет с красными глазами и головной болью пошатываться на регистрации. Моя девочка заслуживает лучшего.
Но на рассвете первым делом звоню медсестричке. Желаю ей доброго утра и жалуюсь, как холодно без нее было ночью.
— Сегодня я тебя согрею, — мурчит она сонным голосом. — Первая брачная ночь…
Дьявол! Я как будто год с ней не виделся! Совсем не хочется отключаться, но надо собираться. Повторяю ей, как сильно люблю ее, даже когда слышатся протяжные гудки. А потом отправляюсь в ванную.
Моюсь, бреюсь, расчесываюсь с щемящим чувством небывалой нежности. Сам себе становлюсь симпатичен, когда смотрю на зеркальное отражение Камиля Асманова в белом смокинге. Счастливый блеск в глазах не скрыть суровым выражением лица и плотно сжатыми губами. Не обманывай себя, идиот, ты же светишься! И на то есть причина: она, моя девочка.
В ЗАГС я приезжаю раньше назначенного времени. Как и было заявлено, для нас организовали отдельный зал, где не нужно ждать своей очереди в конвейере брачующихся пар. Все по высшему разряду: нарядные стулья для гостей, музыканты, официанты, которым предстоит разнести шампанское, и много-много лилий.
— Я подумал, ты не будешь против, если я приеду чуточку раньше, — лыбится брат, пожимая мне руку, приобнимая меня и хлопая по плечу. — Твою ж
