в слабых вспышках можно было разглядеть, что находилось вокруг. Над водой канала возвышались стенды, до которых было далеко, так что можно было не беспокоиться насчёт столкновения. Люлька плавно текла вместе с тёмными волнами вдоль различных инсталляций с большими фигурками сказочных жителей. Все они были примерно одного размера — в половину человеческого роста, но то, что они находились на возвышенности, делало их массивными и крупными. Кукольные тела застыли в нелепых позах, словно механизм, который двигал их, отключили в самый разгар представления, когда те изображали пляс или что-то в этом роде. Лица фигур были сделаны таким образом, что выглядели несколько мультипликационными, хотя, в то же время, в них оставалось очень много человеческого. Каждый из образов обладал своей индивидуальностью: у персонажа-девочки на голове красовалось индейское перо, мальчики в рабочих комбинезонах держали в руке по кирке, кто-то выделялся королевскими нарядами, а у кого-то были незнакомые национальные одежды. Они выглядели по-разному, но вместе с тем каждого из них объединяло одно лицо. Каждая группа фигур находилась на отдельном пьедестале и изображала сцены и сюжеты из сказочного быта в застывшей пляске. Серые декорации домиков, мельниц, деревьев, лесных храмов и далёких замков восходили к потолку, который венчал конец фантазии своей промышленной функциональностью. Механические манекены безжизненно смотрели на проплывающих мимо путников, закованные и обездвиженные.
Плавучая скорлупа петляла по коридору канала, открывая всё новые и новые сцены, как один похожие одна на другую.
- Я не могу выкинуть из головы эту четвёрку, - задумчиво произнёс Бэккарт, взгляд которого с интересом изучал застывшие лица кукол, - похоже, что мы увидели что-то такое, чего не должны были видеть. Ты права. Если мы находимся в твоём сне…
- А это не сон, - вставила Ленайа.
-… то мы никак не могли встретить других. Наверное, произошла какая-то ошибка, которая коснулась всех нас. Случилось что-то такое, отчего сны перемешались, и, похоже, началось всё это ещё до четвёрки. Возможно, из-за меня, в тот самый момент, когда я нашёл лазейку, когда я понял, как найти настоящую тебя. Я не знаю, как протекает время по ту и по эту сторону двери, поэтому мог многое пропустить. Но, если это действительно так, если я способствовал тому, что не только я смог воспользоваться лазейкой, если я запустил процесс, благодаря которому все, кто заключены в таких же кошмарах, смогут выбраться, значит, даже если в конце концов я получу по заслугам, я буду рад знать, что сделал всё это не зря.
Ленайа подумала.
- Но, ведь, мы не видели других людей до этого момента. Я никого не видела, пока не встретила тебя.
- Я думаю, - ответил Бэккарт, - что для каждого из нас уготовлен свой ад.
Шлюпка безмятежно выплыла на импровизированную площадь, по краям которой также были расставлены персонажи из сказок, о которых ни Ленайа, ни Бэккарт никогда не слышали. Ленайа в принципе ещё мало чего видела и о чём слышала, ведь память к ней не возвращалась, и она помнила только с того периода, в котором встретила Бэккарта. При этом у неё изредка мелькали представления о том, как что-то должно выглядеть, и о том, как что-то выглядеть не должно. Эти образы были настолько неуловимыми, что она не понимала их природу. В своих размышлениях она догадывалась, что, возможно, и эти представления о том, как выглядит «нормальная» жизнь принадлежали не ей. Бэкки. Странным казалось только то, что чувство опасности, страха и ужаса были ей знакомы хорошо, а вот чувства из той части, где должны были быть положительные воспоминания – ей не были доступны совсем. Это также наводило Ленайу на мысли о том, что, возможно, Бэккарт во многом прав, и что ему очень тяжело объяснять ей происходящее, предлагая только верить. И она верила. Ей это было нужно, и теперь уже, когда она начинала осознавать реальность представлений о хорошем, Ленайа не просто хотела добраться до обозначенного Бэккартом выхода – она этого жаждала.
Её мысли оборвались.
Дойдя до середины очередного зала, люлька замедлила ход и потеряла течение прямо посреди постаментов с куклами.
- Я что-то чувствую, - сказала Ленайа, - что-то здесь есть плохое. Мы должны продолжать плыть!
Видимо, эти слова обладали какой-то магической силой, по-другому этого объяснить Ленайа не могла. Потому что в это же самое время внезапно повсюду загорелся свет. Завелись прожекторы под потолками, цветные рампы осветили декорации волшебными цветами. В мгновении зал преобразился и разукрасился. Заиграла музыка, и все механизмы пришли в действие. С музыкой что-то было не так: динамики, из которых она доносилась, кряхтели и шипели, а пение, которое накладывалось на тянущиеся низкие ноты, то затягивалось, но наоборот ускорялось так, что нельзя было разобрать ни слова. Словно начав танец с середины, куклы начали вертеться, двигать руками и ногами, те, у кого в руках были музыкальные инструменты, стали изображать, что играют на них, прочие стали размахивать своими волшебными палочками, не очень волшебными топориками, лопатами и жезлами. Платья на фигурах начали вздыматься под подёргивающимися ногами. Огромная карусель, состоящая из десятков различных сюжетов, неведомых сказок и сцен была приведена в действие. Круговой рельс закрутил ряды автоматизированных фигур, заставляя повторять одни и те же ломаные движения, одинаковые и зацикленные.
Ленайа и Бэккарт смотрели на происходящее с осторожным ожиданием. Незаметно пришло ощущение того, что они стали свидетелями, невольными наблюдателями замкнутого эксперимента.
Ленайа отбросила от живота железную перекладину и встала на ноги. Шлюпка покачнулась, но ей быстро удалось понять, как удерживать равновесие на такой поверхности. Игрушка в её руке купалась в переливающемся свете волшебства.
Бэккарт облокотился на ограждение люльки, чтобы посмотреть, что за бурление начало происходить в воде. На дне бассейна двигались эскалаторы, которые должны были двигать шлюпки, но движение воды создавали не они. Стали видны стремительные волны и целые потоки, которые начали задевать шлюпку и кружить её из стороны в сторону.
- Вода убывает,
