оба — мои ученики. Ты для него побратим, соратник и вся подобная рыцарская чепуха вкупе. Потому можешь по поводу себя быть абсолютно спокоен: даже по физиономии не прилетит. Но… у тебя есть Дари, а у Романа нет никого близкого. Я не прошу клятв, Жека, просто кивни.
Тот выполнил просьбу.
— А теперь… Время звонить друзьям-знакомым, — напомнил Некр, пока в голову не пришло попросить еще о чем-то. В конце концов ему сейчас преподнесли множество действительно важных подарков: легко, искренне, если и рассчитывая на ответную услугу, то лишь в виде хорошего отношения и обучения. Библиотекарь никогда не повел бы себя так, а вот коллега-некромант — только так и сделал бы. В общении с тем, кого полагал своим.
***
Лес дышал шелестом листьев, звоном насекомых, ароматами спелых трав, земли и перегноя, обещал прохладу и свежесть всем, вступившим под деревья. Он был чужд Некру: не враг и не соперник, просто посторонний, к которому лучше бы не приближаться. Жизнь — не противоположность смерти. Жизнь и смерть — лишь два равноценных состояния, в которых поочередно пребывает каждый. А вот эмоции — совсем иное. Бурление страстей дарило Некру почти физический дискомфорт, а он, в свою очередь, раздражал холодностью и жутью подвластной ему силы тех, для кого фонтанировать чувствами было сродни дыханию: естественным процессом, от существования не отложным.
Будь его воля, Некр держался бы от этого места подальше. Однако не прийти сюда он не мог.
Когда он и Жека вылезли из машины, метаморфы уже поджидали их на опушке. Вряд ли осознанно они сгрудились в кучу, словно намереваясь дать отпор врагу. Стайность — в крови у подобных созданий. Они объединяются и будучи недругами, стоит забрезжить угрозе. В отличие от них некроманты — сплошь одиночки. Даже выступая сообща и относясь друг к другу с большой теплотой, они действуют и оценивают ситуации лишь с собственных позиций.
Некр и ожидал встречи с окрысившейся на него стаей. Не будь рядом Жеки, с ним вообще не стали бы ни встречаться, ни разговаривать, а то могли попытаться и порвать.
«Но хоть у кого-нибудь человеческая половина должна оказаться сильнее звериной?» — подумал он, оглядывая существ.
В стороне стоял лишь Денис, но он являлся человеком, пусть и спутником мифа. Сам миф пока не подъехала машина находился в обличии грифона: перекинулся в последний момент, видимо, не желая спровоцировать драку (пока). Белка-Катя даже в человеческом обличии казалась рыжим огоньком, которому положено скакать с ветки на ветку. Она жалась к кабанообразному Григорию, безмолвно ища защиты, и тот разве лишь не лопался от гордости, ее предоставляя.
«Умная девочка, — оценил Некр, — не то что большинство из их племени: осознала, чего хочет, и сразу ухватила коготками. Теперь не выпустит, станет вертеть этим увальнем, как ей вздумается. Он же будет лишь счастлив».
— Мне нужна Ирш-ш, — заявил Некр, приблизившись. Смысл тянуть? Он не на высокие переговоры пришел. К тому же вести их с метаморфами и бессмысленно, и небезопасно. Магистры и колдуны обожают разводить политес, а у этих сверхов иной Рубеж и мир. Ими правят страсти. Не до словесной паутины, интриг и расшаркиваний.
— Эм… — произнес Григорий, покосился на собратьев и умолк.
— Ирш? — не понял Грифон.
«Плохо же его учили, — посетовал Некр. — Впрочем, с образованием у людей вот уже которое десятилетие полный швах и ЕГЭ. Удивительно, если бы эта дрянь не сказалась бы на юных сверхах, тем паче метаморфах, которые в науках по определению не сильны».
— Риж, Рух, Туата Де Дананн, Адити, Каминари — принялся перечислять Некр, — у нее множество имен и не меньше ипостасей, люди покровительницей чего только ее не назначали, даже Камунда — тоже она. Но одно неизменно: она существует в вашем мире и с ней можно поговорить. Мне необходимо именно это!
— Да ну нафиг! — выразил Грифон, вероятно, общее мнение, поймал недовольный взгляд своего человека и объяснил внятней: — Она ж тебя порвет.
— Позвольте нам самим выяснить отношения, — попросил-потребовал (он все же рассчитывал на первый вариант) Некр. — Однако для этого очень нужно, чтобы Ирвину позвал метаморф.
— Не… ну если хочет, пусть заимеет шрам на морде, — пожав плечами, сказал Григорий. — Я всецело «за»! Да и ему пойдет, а то физия больно респ… кобелиная.
— Респектабельная, — поправила Катя и широко улыбнулась Жеке, а может, и Некру. — Не сердитесь.
— И в мыслях не держу, — заверил Некр.
— А я вот против, — сощурил глаза Грифон. — Есть в этом кощунственное что-то: мертвечину в живой огонь совать.
— Допустим, мертвяка я тебе спущу, — как можно спокойнее произнес Некр, скрестив руки на груди и спрятав ладони во избежание: мало ли какое случайное проклятие сорвется. — На правду, в конце концов, не обижаются. А вот слово «кощунство» поменяло свой истинный смысл уже после прихода сюда христианства. Уверен в его уместности?
— Ни в чем я не уверен, — бросил миф. — Жек, вот какого черта ты его притащил, а?
— Потому что маньяка валить будем всем миром, — ответил за него Денис. — Не выкабенивайся, а? Что там делать нужно? Я готов.
— Ты — человек, — произнес Некр с сожалением в голосе. — У тебя, увы, не получится.
— Пойдем, некромант, — Катя отлепилась от своего кабана. — Нужно пройти подальше в лес, я покажу дорогу.
Некр приложил руку к груди и поклонился.
Стоило пересечь опушку, все звуки мгновенно стихли, затаился ветер, а в ушах принялось звенеть. От пристального взгляда в затылок, хотелось куда-нибудь спрятаться или хотя бы оглянуться, а лучше запустить в предполагаемого противника чем-нибудь убийственным, да только не попадешь. Потому что смотрел сам лес и из того мира, куда некромантам путь заказан.
Голова начала болеть и кружиться — это у него-то, однажды уже прошедшего через похожее испытание. В какой-то момент пришлось остановиться и просто дышать. Вряд ли, если бы его вырвало желчью под каким-нибудь кустом, кто-то не оскорбился — проводница или наблюдатели, например.
«Ирвина непременно рассвирепеет, — подумал он, — и тогда парой царапин точно не отделаешься».
Некр сложил пальцы в замок, крепко сцепил ладони и уткнулся переносицей в скрещенные мизинцы — так себе выглядит, но сейчас это безразлично. Сильные эмоции — все равно какие — он всегда воспринимал сродни болезни.
