— Как скажете: вы хозяин… — ответил Савелий и, не упуская ни одной детали, подробно рассказал о перипетиях своей вылазки на Филиппины…
— Выходит, Рассказов, как самка тарантула, сам себя и ужалил… — задумчиво проговорил Богомолов, когда Савелий закончил повествование. — Он умер?
— Честно говоря, я не стал проверять, но если вспомнить, что Воронова и его напарника с трудом откачали специалисты, а на острове никого, кроме секретаря Велихова, не осталось и нет никакой связи, то… — Савелий выразительно пожал плечами.
— Жил погано и отошел, как собака… — подытожил генерал.
— Константин Иванович, я, как вы знаете, особо дорожу вашим мнением и доверяю вам… — издалека начал Савелий.
— Можно ближе к «телу»! — нахмурился Богомолов: он всегда неуютно чувствовал себя, слыша дифирамбы в свой адрес.
— Вы можете объяснить мне, с вашей, как говорится, сугубо личной точки зрения, чем вызван неожиданный уход Президента в отставку?
После небольшой паузы Богомолов, который был одним из самых информированных людей в стране, открыл Савелию глаза на некоторые подробности этой истории.
— Собственно говоря, мне кажется, именно добытые тобой материалы и послужили последним аргументом для его решения… — Богомолов, казалось, размышлял вслух, — этих фактов Президент снести никак не мог… Ему еще повезло с «Медведем» и Путиным, который сыграл роль своеобразного буфера, и теперь ошибки, допущенные Президентом, вскоре забудутся, и всю эту историю придется расхлебывать его преемнику…
— Но почему же он не поставил об этом в известность верных ему людей?
— Во-первых, я не могу со всей уверенностью сказать, что он ни с кем не посоветовался перед принятием решения об отставке, более того, у меня есть сведения, но… — Богомолов понизил голос и приставил к губам палец.
. — Господи!.. — воскликнул Савелий, но Богомолов прервал его:
— Не злись, это я для профилактики. Так вот, за несколько часов до новогодней телевизионной записи его кто-то навестил.
— «Кто-то»?
— Кто конкретно, выяснить не удалось, что само по себе уже наводит на размышления! Этот «кто-то» пробыл с ним наедине больше часа и так же незаметно исчез.
— Думаете, кто-то из «семьи» осмелился на шантаж?
— Шантаж? — с удивлением переспросил генерал. — Нет, не думаю… Мне кажется, что именно после разговора с этим человеком Президент не только принял это достойное и мужественное решение, но и точно все рассчитал: издал Указ о своей отставке, не оповестив об этом никого из своего окружения, словно специально, чтобы те не успели предпринять какие-либо встречные шаги. Уверен, что не зря и решение об отставке он огласил тридцать первого декабря, когда вся страна готовилась к празднованию Нового года и все органы власти в предпраздничной суете… В своем обращении к народу Президент назвал и того, кто возьмет на себя всю полноту власти в период до выборов нового Президента. По Конституции его обязанности теперь выполняет Премьер-министр, а выборы нового Президента должны пройти в конце марта двухтысячного года. Он даже попросил прощения у народа: повинную голову и меч не сечет!
— Да-а-а… — протянул Савелий, — Борис Николаевич остался верен себе: взял и хлопнул на прощание дверью!
Так в беседе незаметно текло время. Настала полночь. Радушная хозяйка накрыла праздничный стол, и они втроем отметили приход Нового, 2000 года…
За утренним чаем Савелий поинтересовался:
— Константин Иванович, на какое это дело вы мне намекали?
— Я видел, как ты устал, и не хотел тебя в это ввязывать, но раз ты сам спросил, расскажу, — признался генерал.
— Ну и…
— Учти, об этом плане пока не знает никто, кроме меня, Воронова и одного человека в Чечне.
— Понял. — Савелий внутренне собрался. — Хотите в Чечню меня направить?
— Есть такая мысль…
— Слушаю!
— Мы тут разработали одну хитрую операцию, и ты со своими… так сказать, неординарными способностями можешь оказать неоценимую помощь…
— Не томите, товарищ генерал!
— Хорошо.
И Богомолов подробно рассказал о хитроумной игре, которую они затеяли с чеченскими полевыми командирами. Поводом для нее стало то, что после взятия Грозного основная часть боевиков вместе со своими главарями отошла в горы. Сейчас они окружены федеральными войсками и находятся в своеобразном мешке. Места труднодоступные, и расправиться с террористами малой кровью вряд ли удастся. Конечно, рано или поздно они будут подавлены, но приближается весна, в горах появится зелень, и обнаружить и разбить их будет еще сложнее.
Так возник план уничтожения если и не всех, то большей части во всяком случае. По этому плану в рядах федералов должен найтись «предатель», который за энную сумму согласится вывести из окружения по «безопасному» коридору большую группу чеченцев.
— Этот план возник несколько недель назад, кое-какие шаги, для того чтобы они клюнули, уже делаются, — уточнил генерал.
— И что за шаги? — В голосе Савелия послышался явный интерес.
— Намеренная утечка радиопереговоров, распускаемые слухи о слабости обороны одного из участков окружения и тому подобная дезинформация, обязательно подтверждаемая на деле фактическими материалами…
— Вы хотите, чтобы я сыграл роль того самого «предателя»? — догадался Савелий.
— Вполне возможно… — Генерал испытующе посмотрел на Савелия.
— Когда я должен отправляться? С какими полномочиями? С какой легендой? С кем держать связь? — Казалось, Савелий уже все для себя решил.
— Дня на подготовку хватит?
— Вполне…
— Полетишь туда в звании майора в качестве представителя Генерального штаба. Для всех ты прибудешь в Чечню, чтобы провести инспекцию по личному приказу начальника Генштаба. Отвоем истинном задании будет знать только один человек — генерал Шаманов, командующий Западной группировкой федеральных войск.
После того как генерал ответил на все вопросы Савелия, они расстались…
XVI. Заговор Тайного Ордена
В зале заседаний Великого Магистрата Ордена масонов в роскошном сорокапятиэтажном офисном здании «Плаза» на Пятой авеню Нью-Йорка снова собрались все двенадцать членов Великого Магистрата.
Великий Магистр, который вне Ордена носил фамилию Перье и имел брокерскую контору на Уолл-стрит, стоял, одетый в лиловую мантию, во главе большого треугольного стола, инкрустированного масонскими символами. У этого невысокого и сухощавого человека с лицом, словно вырезанным из грубого камня, как будто бы не было возраста. Иногда главе Тайного Ордена можно было дать пятьдесят лет, а иногда, когда он задумчиво сидел в своем старинном кресле и слушал выступления членов Великого Магистрата, и все девяносто.
