Рядом с водителем находился мужчина в военной морской форме, а на заднем сиденье — белокурая женщинам голова которой была странно повернута… Дверца с ее стороны была распахнута настежь.
Мужчина пришел в себя, приподнялся, смахнул кровь, заливавшую глаза, и попытался открыть дверь, но ее заклинило. Взглянув назад, он начал тормошить женщину:
— Машенька! Что с тобой? Очнись, милая! Очнись! Где Савушка?
Все его попытки оставались безуспешными: женщина была мертва, а тем временем машину охватил огонь.
Недалеко от места аварии остановился городской автобус, и из него высыпали пассажиры. Некоторые бросились к перевернутой «Волге», другие пытались подступиться к горящей «эмке», но пламя останавливало самых бесстрашных.
Все видели безуспешные попытки военного открыть дверцу, но помочь никто не решался. Водитель автобуса, пожилой мужчина в очках, накинул на голову кожаную куртку и поспешил к горящей машине. Обжигая руки, выхватил из нее женщину, оттащил на безопасное расстояние и предоставил другим затушить на ее платье пламя, а сам вернулся назад, чтобы помочь офицеру, но не успел добежать до машины: раздался оглушительный взрыв, и его отбросило в сторону…
Страшная картина парализовала людей, с ужасом смотревших на горящего в машине живого человека.
Во внезапно наступившей тишине слышались лишь потрескивание горящей краски и завывание ветра. Совсем нереальным был этот детский голос, взывающий о помощи:
— Мама! Мамочка! Где ты, мамочка! А-а-а! В первый момент всем показалось, что плач доносится из огня, и какая-то женщина, не в силах этого вынести, бросилась к горящей машине, но кто-то выкрикнул:
— Женщина, не сходите с ума: дите кричит из другой машины! Из другой!
«Волгу» уже сумели поставить на колеса, но ребенка в ней не оказалось: молодой водитель и двое пассажиров-мужчин, вероятно, скончались мгновенно.
Какой-то высокий парень, опередивший сердобольную женщину, побледнел от увиденного в салоне «Волги», его стошнило, и он растерянно посмотрел наверх. Из оцепенения его вывел новый крик ребенка:
— Больно мне, мамочка! Больно!
Он бросился на крик по кювету, а за ним плачущая женщина. Метрах в пятнадцати от места катастрофы они нашли мальчика лет двух-трех, который валялся в грязи и громко плакал. Подхватив пацана на руки, женщина с помощью высокого парня пыталась выкарабкаться из кювета, но скользкий от дождя откос не позволял встать на ноги, и она падала на колени при новой попытке выпрямиться.
— Да помогите же кто-нибудь! — крикнула женщина раздраженно. К ней сразу же подбежали несколько человек и помогли выбраться на шоссе. Ребенок на руках захлебывался от боли и слез. Лицо его было в крови, правой рукой он поддерживал левую, неестественно вывернутую в сторону.
— Больно мне! Тетенька, больно мне! Я к маме хочу! Мама! Родненькая! Мамочка! — выкрикивал он, рыдая.
Около белокурой женщины, спасенной водителем автобуса, хлопотал сухонький седой старичок с бородкой клинышком. Вскоре он медленно поднялся с колен и беспомощно развел руками. Наклонившись, снял с шеи женщины красный газовый платочек и прикрыл лицо.
— Ей уже ничем нельзя помочь: поздно! — удрученно произнес он и покачал головой.
— Неужели ничего нельзя сделать, — Семечка? — умоляюще проговорила высокая худая старушка.
— Нет, поздно… Медицина, к сожалению, здесь совершенно бессильна.
— Скажите, ваш муж медик? — спросил парень, помогавший искать ребенка.
— Профессор медицины! Но и он здесь, как видите, бессилен!
— Товарищ профессор! — бросился парень к старичку. — Там с ребенком худо! Помогите!
— Успокойтесь, молодой человек, несите вашего ребенка…
— Но это совсем не мой ребенок! — смутился тот.
— Но ему плохо? — уточнил профессор.
— Очень…
— Так что же вы медлите? Какая разница: ваш ребенок или не ваш? Давайте его сюда, и быстрее — недовольно буркнул профессор.
— Сейчас! Я мигом! — крикнул парень и побежал к женщине с мальчиком на руках.
Профессор же занялся обожженным и оглушенным от взрыва — водителем автобуса. Он заканчивал перевязку, когда принесли мальчика.
— Нюся, закончи, пожалуйста! — бросил он старушке. — Что с ребенком? Откуда он? — ронял вопросы профессор, ощупывая мальчика.
— Из черной «эмки»… Я думаю… — поморщился раненый водитель, — эта женщина, которую я вытащил, видно, мать его… Дверца-то открыта была: либо успела выбросить мальчика, либо сам вывалился. Что с ним, профессор?
— Закрытый перелом! — Он вытащил из своего саквояжа вату, бинты. — Нужна какая-нибудь палка или ветка сантиметров двадцать — тридцать…
— Для шины? — воскликнул высокий парень. — Бамбук подойдет?
— Сгодится, — улыбнулся профессор и стал осторожно смазывать кровоточащие ссадины на лице мальчика.
— Больно! Щиплет меня! — запричитал тот.
— Потерпи немного, ты же мужчина! Сейчас все пройдет! — ласково приговаривал старик. Но мальчик дернулся и закричал:
— Ой, рука! Ма-а-а-ма! Ма-моч-ка-а-а!
— А где больнее: руке или где щиплет? — спокойно поинтересовался профессор.
Мальчик, озадаченный вопросом, замолк, раздумывая, где больнее, потом серьезно, по-взрослому ответил:
— Вообще-то больнее руке!
В этот момент в салоне автобуса раздался какой-то треск, и вскоре оттуда выскочил высокий парень с обломком бамбука в руке, на конце болтался обрывок лески.
— Такая устроит?
— Вполне. А ну-ка, помогите мне, молодой человек: держите ручку мальчика… вот так, — показал доктор и стал прибинтовывать бамбук к сломанной руке ребенка. Тот снова заплакал, и старый врач попытался отвлечь его вопросами:
— Тебя как зовут, герой?
— Саву-у-у-шка-а! Ы-ы-ы! — сквозь слезы отвечал мальчик.
— Савелий, значит?! Это просто замечательно, что тебя зовут Савелием! А может, и фамилию свою назовешь?
— Го-го-вор-ковы-ы-ы… наша фамилия-я-я…
— А где твоя мама?
— Она…. она сделала мне бо-больно-о-о… толкну-у-у-ла меня-я-я.
— Да, товарищ водитель, вы правы, это была его мать… — тихо заметил профессор и тяжело вздохнул, но тут же взял себя в руки. — Сколько же тебе лет, герой?
— Два года-и-ка и по-ло-ви-и-на-а-а… Ы-ы-ы…
— Какой же ты большой?! Я думал — три и половина! И кем же ты хочешь быть, когда вырастешь?
— Капи-и-та-а-ном… Как папа-а-а… Ы-ы-ы! Больно мне, дяденька! Больно! Ы-ы-ы! К маме хочу-у-у! Больно-о-о!
— А вот и обманываешь, что больно! Я уже все окончил, и сейчас тебе совсем не больно! Правда? -
