своего приговора Нюхачу:
— Когда стемнеет, приведи Экса в мой дом. Я оставлю дверь открытой.
***
— Экс! Экс!.. — попыталась растормошить бойца гостья.
Хигтер приоткрыл глаза, но сфокусировать взгляд у него не получилось. Пятна дневного света раздражали и заставляли бойца щуриться; расплывчатые контуры облаченной в черную облегающую одежду изящной фигуры склонившейся над Эксом девушки, которую хигтер в бреду принял за Мурку, поначалу привлекли внимание нездорового бойца, он даже попытался позвать крестную, но с губ хигтера сорвался лишь пугающий гостью хрип, однако вскоре Экс заметил разметавшиеся по плечам девушки пряди светлых волос и потерял интерес к гостье.
Тана забористо выругалась: скверное состояние бойца разрушало ее план побега из крепости. «Если Нюхач не убьет чужака, то сам попадет под удар: Полоз прикончит охотника за головами за непослушание. Черт!..» — девушка до боли сжала плечи хигтера и горячо зашептала:
— Экс, оставаться в стабе опасно, нужно бежать отсюда. Нюхач придет за тобой ночью, только ему ты можешь доверять.
***
Перед уходом из больницы Тана заглянула в палату любовника.
— Что случилось? — Нюхач поднялся с узкой койки, подскочил к расстроенной девушке и обнял ее за плечи.
Тана шмыгнула носом и произнесла сиплым от назревающей истерики голосом:
— Я не хочу, чтобы ты пострадал, поэтому, если Эксу не станет лучше сегодня, выполни поручение моего мужа.
Пат: Перевертыш
«Если остаться на демаркационной линии не получится, я отдалюсь от тебя и превращусь в самого неудобного врага, из плоти которого выдрали "чеку"; осколки моего гнева уничтожат твоих пешек, похоронив их под руинами безжалостной мести, а после мы с тобой "станцуем" на шахматной доске, упиваясь обществом друг друга и создавая убийственный контраст».
Сейчас.
Ночь выдалась беспокойной. Неясные образы будоражили сознание, они напоминали бред сумасшедшего: воспоминания переплелись с фантазиями и, казалось бы, давно позабытыми страхами. Мозги плавились; Эксу хотелось лезть на стену от охватившей все тело боли, но хигтеру не хватало сил даже для того, чтобы сделать глубокий вдох.
Приглушенные шорохи, непонятная возня под прикрытой дверью погруженной во мрак палаты, шепот снующих в коридоре незнакомцев и их жаркий спор насторожили оклемавшегося Экса. Смысл произнесенных бойцами слов ускользал от хигтера, однако угрожающие интонации в голосах незнакомцев не предвещали ничего хорошего.
В голове Экса, как на повторе, зазвучали сделанные накануне Таной предупреждения: «В стабе опасно. Нужно бежать. Нюхач придет за тобой… Ему ты можешь доверять…» Словно вулканическая лава, гнев растекся по «гудящим» венам хигтера. Волна неконтролируемой ярости накрыла Экса. Пальцы чужака мелко задрожали, второй ряд зубов хигтера начал вспарывать воспаленные десны, но конечности все еще не слушались своего обладателя, и на грудь по-прежнему давила свинцовая тяжесть бессилия: Эксу недоставало топлива, хигтеру не терпелось закинуть «дрова» в «печь»: рвать плоть людей и тварей, проглатывать склизкие от крови куски мяса и упиваться ужасом, который всегда играет первую скрипку в разумах изумленных жертв.
Створка бесшумно распахнулась. Экс смежил веки и принялся ждать. В наполненную льющейся через окно серостью ночи комнату ввалились пятеро бойцов. Один из них приблизился к узкой койке, выдернул из-под «спящего» подушку и накрыл ею лицо чужака, чтобы заглушить «вопли», которых, как ни странно, не последовало, неугодного главе стаба пациента; свободной рукой наемник выхватил из находящихся на поясе ножен кинжал и пырнул им хигтера во впадину над ключицей, намереваясь после того, как лезвие проделает отверстие в чужаке, провернуть клинок так, чтобы повредить Эксу подключичную артерию и нерв. Все должно было закончиться легко и быстро, группа поддержки требовалась головорезу только затем, чтобы убрать «мусор» и замести следы. Раздавшийся скрежет отрезвил самонадеянного наемника: кинжал не проткнул кожу хигтера, лезвие просто скользнуло по ней, так как сейчас вмиг посеревший кожный покров чужака стал тверже армированных пластин развитого рубера: мучительный переходный период открытия новой грани дара хигтера завершился. Ногти преобразившегося Экса уплотнились и удлинились, чужак ударил душившего его незнакомца когтистой конечностью наотмашь — головорез ахнул и отпрянул от располосовавшего ему предплечье Экса. Чужак резко сел в кровати. Подушка полетела на пол. Хигтер сгруппировался и выполнил кувырок вперед, Экс оттолкнулся ладонями от матраса, приземлился на ступни и, распрямившись, обернулся к незваным гостям.
— Валите ублюдка!.. — просипел наемник.
«Мусорщики» несколько заторможенно потянулись к огнестрельному оружию, потому что Полоз приказал не поднимать шумихи. Бойцы не хотели подвести главу стаба, но пациент оказался буйным. Пока наемники возились, хигтер исчез.
— Какого?.. — успел возмутиться коренастый «мусорщик».
Обладатель некогда скопированного у высшего зараженного скрыта с разворота в прыжке втащил изумленному мужику коленом в корпус, раздробив сопернику ребра, их острые фрагменты воткнулись в легкое. Раненый «мусорщик» открыл рот, но закричать не успел, так как невидимый хигтер острыми ороговевшими ногтями распорол ему горло.
***
Ранее.
Нюхач остановился напротив входа в палату хигтера. Боец замешкался: не хотелось Нюхачу убивать того, кто спас жизнь его возлюбленной. Рукоятка ПМ приятно холодила затянувшуюся мясом ладонь головореза: Нюхач довольно быстро шел на поправку после неудачного штурма лагеря Гамбита.
Рейдеров, пострадавших из-за встречи с мурами во время совершенной для профилактики трясучки и охоты на зараженных вылазки из крепости, немногочисленный медицинский персонал выписал из больницы или предусмотрительно перевел раненых в другое крыло здания, чтобы избавиться от ненужных свидетелей назревающей из-за прихоти главы стаба казни чужака.
