— Господи, — сказал он. — Вот это картина!
К нам опять подошла Дезире:
— Вам не скучно, джентльмены?
— Мистер Кензи как раз раскрывал мне тонкости Бранденбургского концерта № 2 фа-мажор Баха. Он полностью изменил мой взгляд на это произведение, дорогая моя!
Она шлепнула его по виску:
— Вот и отлично, папочка.
— И что же ты намерена с нами делать? — спросил он ее.
— Ты имеешь в виду, после того, как я убью вас?
— Да, признаться, меня это интересует. Не пойму, какая надобность могла возникнуть у тебя в консультации с моим драгоценным слугой мистером Арчерсоном, если все шло по заданному плану? Ведь ты педантична, Дезире, потому что я воспитал тебя такой. Если потребовалось посовещаться с мистером Арчерсоном, значит, в жбан с медом, как говорится в пословице, попала муха. — Он перевел взгляд на меня. — Здесь не обошлось без вас, а, хитрый мистер Кензи?
— Хитрый, — сказал я. — Вы уже дважды назвали меня так.
— Зато правда, — заверил он меня.
— Патрик, — сказала Дезире, — нам с вами надо кое о чем пошептаться, не правда ли? — Она повернулась. — Джулиан, попрошу тебя отвезти мистера Стоуна в кладовку и запереть его там.
— Кладовка! — вскричал Тревор. — Я в восторге! Там столько консервов!
Джулиан положил ему руки на плечи.
— Вы знаете, что я человек сильный, сэр. Не заставляйте меня применять силу.
— Да у меня и в мыслях не было, — сказал Тревор. — К консервам, Джулиан! И поскорее!
Джулиан выкатил его из комнаты, и я услышал скрип колес по мраморному полу, когда мимо парадной лестницы они проследовали в кухню.
— Там столько консервов! — вопил Тревор. — И лук-порей!
Сев ко мне на колени и оседлав меня, Дезире приставила пистолет к моему левому уху:
— Вот мы и вдвоем!
— Как романтично!
— Теперь — о Дэнни, — сказала она.
— Да?
— Где он?
— А где мой партнер?
Она улыбнулась:
— В саду.
— В саду? — удивился я.
Она кивнула:
— Закопана по самую шею. — Она взглянула в окно. — Вот черт! Надеюсь, что сегодня ночью снег не пойдет.
— Откопайте ее, — сказал я.
— Нет.
— Тогда можете попрощаться с Дэнни.
Глаза ее сверкнули, как острый нож.
— Дайте-ка мне самой догадаться. Если вы до определенного часа не сделаете телефонного звонка, он погиб. И прочее, и прочее, и прочее.
Когда она перенесла тяжесть своего тела на мои бедра, я через ее плечо взглянул на часы.
— Вообще говоря, нет. Через полчаса он получит пулю в лоб вне зависимости от телефонного звонка.
На секунду у нее вытянулось лицо и слегка отпала нижняя челюсть, но потом ее рука, теребившая мне волосы, сжалась, а пистолет с такой силой уперся мне в ухо, что мне показалось, будто он вот сейчас насквозь проткнет мне голову.
— Если вы не сделаете телефонного звонка, — повторила она.
— Нет. Телефонный звонок тут не поможет, потому что парень, у которого он находится, не имеет телефона. Я либо появлюсь в его дверях через тридцать — нет, через двадцать девять минут, либо одним адвокатом на свете станет меньше. Да и какая разница? Кому они нужны, эти адвокаты?
— Ну и чем вам поможет его смерть?
— Он отправится туда, — сказал я, — куда так или иначе попаду и я.
— А партнерша твоя? Забыл? — Она мотнула головой в сторону окна.
— Ах, бросьте, Дезире! Вы уже ее убили!
И я вперился в нее глазами, ожидая ответа.
— Нет, не убила.
— Докажите.
Она засмеялась, откинувшись на мои бедра.
— Черт побери, дружок! — Она помахала пальцем перед моим носом. — По всему видно, вы в отчаянном положении, Патрик!
— Как и вы, Дезире. Потеряв адвоката, вы теряете все. Убьете вы отца, убьете меня, все равно в руках у вас лишь два миллиона. А мы оба знаем, что для вас это капля в море. — Я наклонил голову, и пистолет, оторвавшись от моего уха, скользнул вниз по скуле. — Двадцать восемь минут, — сказал я. — А после вам до скончания дней только и останется, что угрызаться воспоминанием о том, как близко от вас находилось больше миллиарда долларов. Угрызаться и смотреть, как чужие люди тратят эти деньги.
Рукоять пистолета ударила меня по макушке с такой силой, что комната на секунду окрасилась в алый цвет и все в ней пошло кругом.
Дезире соскочила с моих колен и открытой ладонью дала мне пощечину.
— Думаешь, я не знаю тебя? — вскричала она. — Думаешь, я не…
— Единственное, что я думаю, Дезире, что вам не хватает адвоката. А больше я не думаю ничего.
Еще одна пощечина, на этот раз сопровождаемая царапаньем, — когти ее прошлись по моему лицу и разорвали левую щеку.
Она оттянула курок и, наставив дуло мне между бровей, стала орать мне прямо в лицо, некрасиво раскрыв искаженный яростью и неистовством рот. Слюна закипала в углах ее рта, и она все кричала, и палец ее на курке стал малиновым от напряжения. Яростное эхо ее криков кружило водоворотом вокруг моей черепной коробки, обжигало уши.
— Сдохнешь, как свинья! — прохрипела она прерывисто, сдавленным голосом.
— Осталось двадцать семь минут! — сказал я.
В комнату ворвался Джулиан, и она направила пистолет на него.
Он поднял руки:
— Что-нибудь не так, мисс?
— За сколько времени доедешь до Дорчестера? — спросила она.
— За тридцать минут, — ответил он.
— В твоем распоряжении двадцать минут. Мы покажем мистеру Кензи его партнершу в саду. — Она взглянула на меня. — И тогда вы, Патрик, дадите нам адрес этого вашего друга.
— Джулиану живым туда не пройти. Его застрелят в дверях.
Она уже взмахнула пистолетом над моей головой, но внезапно остановилась, так и не нанеся удара.
— Это уж его забота! — прошипела она. — Адрес в обмен на то, чтобы взглянуть на партнершу! Идет?
Я кивнул.
— Развяжи его!
— Но, дорогая…
— Никаких «дорогая», Джулиан! — Она склонилась к спинке моего кресла. — Развяжи-ка!
— Это неразумно, — заметил Джулиан.
— Джулиан, ради бога, может быть, ты скажешь, что мне еще остается делать?
На это у Джулиана ответа не было.
Я почувствовал, как вначале высвобождается моя грудь, потом ноги. Простыни упали и лежали теперь на полу передо мной.
