принимал Шань Цзюаня напротив, он отворачивался, когда задавал вопрос, будто говоря с высшим. Яо был сыном неба, а Шань Цзюань — простолюдином в холщовой одежде. Почему же он оказывал ему такие непомерные почести? Потому что Шань Цзюань был мужем, постигшим дао, а перед тем, кто познал дао, нечего гордиться. Яо понимал, что в добродетельном действии и по уровню ума он ему не ровня, и поэтому обращался к нему, отвернув лицо. Вот это-то и называется высшая справедливость. Кто еще может относиться с высочайшей церемонностью к мудрецу, как не постигший высшую справедливость. Чжоуский гун Дань был сыном Вэнь-вана, младшим братом У-вана и дядей Чэн-вана, однако резиденция его находилась в маленьком проулке, где под дырявой крышей с битой черепицей жили семьдесят его приближенных. Вэнь-ван положил начало делу, но не завершил его, У-ван продолжил его, но не укрепил, и вот чжоуский гун Дань с малолетним правителем на руках закрепил итоги победы. Потому его подопечного и назвали Чэн-ваном. Поэтому и говорится: чтобы стать царем, необходимо поставить себя ниже добродетельного человека.
Циский Хуань-гун встречался с мелким чином по имени Цзи в течение одного дня трижды, и тот его ни разу не заметил. Тогда свита стала ему говорить: «Когда властитель десяти тысяч колесниц встречается с мужем в холщовой одежде трижды на дню, а тот его даже не замечает, то не пора ли положить этому конец, уволив его от должности?» Хуань-гун отвечал: «Да нет, этот муж просто легко относится к жалованью и званию, поэтому не склонен расстилаться перед властителем, [который все это ему дает]. Только властитель, который пренебрегает званием гегемона-ба, которое все так и стремятся заполучить, и позволит себе пренебрегать своими служилыми людьми. Так что, если ему и можно позволить себе пренебрегать званием и должностью, то мне едва ли можно пренебрегать званием гегемона-ба!» И он не велел увольнять того от должности. Люди впоследствии много говорили о порядках в доме Хуань-гуна, однако если бы что-либо в его доме было не в порядке, разве сумел бы он оставаться гегемоном-ба? Если он мог постичь эту теорию и воплотить ее в жизнь в своем домашнем обиходе, то осуществлять царскую власть вовне в Поднебесной было для него уже совсем простым делом.
Когда Цзычань был первым министром в царстве Чжэн и отправлялся повидаться с Хуцю-цзы Линем, он садился среди его учеников, соблюдая их старшинство, а свое высокое положение оставляя за дверями. Конечно, только такой уникальный человек, как Цзычань, и мог быть первым министром в государстве с десятью тысячами колесниц и, забывая об этом, обо всех государственных делах, искренне учиться у простых людей. Именно поэтому он и правил в Чжэн восемнадцать лет и за это время приговорил только троих, а казнил всего двух. При нем персики и сливы свисали над дорогами, и никто их не рвал, а золотую монету можно было потерять на дороге, и никто бы ее не поднял.
Вэйский Вэнь-хоу встретился с Дуань Ганьму и остановился как вкопанный, не решаясь даже вздохнуть. На обратном пути он увиделся с Чжай Хуаном, присел с ним в зале и спокойно разговаривал. Чжай Хуану это не понравилось. Тогда Вэнь-хоу сказал ему: «Дуань Ганьму на службу не идет, от жалованья отказывается, а ты, если идешь на службу, то домогаешься места первого министра, а если берешь жалованье, то по высшей ставке. Получаешь от меня материальное вознаграждение, да еще требуешь и соблюдения церемоний — не слишком ли?»
Посему в обращении с людьми мудрый властитель придерживается того правила, что почтение оказывается тем, кто отказывается от вознаграждения. А в почтительном обращении лучше всего сдерживать свои эмоции, ведь если эмоции сдерживаются, указы успешнее проводятся в жизнь. Вэнь-хоу, можно сказать, умел почитать мужей совета. И оттого, что он умел почитать мужей совета, на юге он одержал победу над Чу при Ляньти, а на востоке — победу над Ци при Чанчэн, пленил циского хоу и передал во власть сына неба, за что сын неба наградил его титулом шанвэня.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Вознаграждение / Бао гун
Даже если государство маленькое, в нем все же достаточно продовольствия, чтобы прокормить всех мудрецов Поднебесной, его повозок достаточно, чтобы перевезти всех мудрецов Поднебесной, его золота достаточно, чтобы вознаградить всех мудрецов Поднебесной.
Быть же в одной компании с мудрецами Поднебесной — это означает обладать тем, благодаря чему Вэнь-ван стал царствовать. Если же даже это не приведет к царству, то разве плохо иметь помощь в таком нелегком деле, как сохранение спокойствия в своем государстве? Ведь именно благодаря этому чжаоский Сюань Мэн избежал гибели, правитель Чжао Вэнь из Чжоу стал известен, а Мэнчанский правитель справился с войском Чу. Так что те, кто в старину свершал великие деяния и прославился тем, что сумел утвердить в стране покой и уберечь свою жизнь от опасности, искусство свое черпали не в чем ином, как именно в этом. Так что к способному государственному мужу невозможно относиться с высокомерием или небрежностью.
Как-то чжаоский Сюань Мэн вел войска в Цзюань и увидал под тутовым деревом истощенного голодом человека, который лежал на земле и не мог самостоятельно подняться. Сюань Мэн остановил тогда повозку, сошел на землю и накормил его тем, что у него было. Тот дважды глотнул и открыл глаза. Сюань Мэн спросил у него: «Как же это ты так оголодал?» Тот ответил: «Я малый чин в Цзюань и отправился домой, но по дороге у меня кончились припасы. Попрошайничать мне было стыдно, а отобрать у кого-нибудь мне показалось отвратительным. Так вот и очутился я в таком положении». Сюань Мэн дал ему два куска сушеного мяса. Он принял и поблагодарил, но есть тут же не решился. Когда его спросили, отчего так, он сказал: «У меня есть мать-старушка, и это я отнесу ей в дар». Сюань Мэн сказал тогда: «Ешь это мясо, я тебе еще дам», — и одарил его еще двумя связками сушеного мяса и сотней монет, а затем проводил его в путь.
Через два года цзиньский Лин-гун задумал казнить Сюань Мэна. Он спрятал у себя в комнатах убийц, а Сюань Мэну выставил вино в угощение. Однако Сюань Мэн догадался о его намерениях и среди пира вышел и убежал. Тогда Лин-гун велел убийцам, которые прятались в его комнатах, догнать Сюань Мэна и убить его. Но некий человек обогнал всех его убийц и, когда поравнялся с ним, взглянул ему
