– Влад! – теперь уже в голос кричала она, расправив руки, словно крылья, несясь к нему.
Не останавливаясь, она сходу запрыгнула на него, обхватив бедрами его торс, губы блуждали по его лицу, а слёзы сами потекли из её глаз. Он прижал свою маленькую, но такую сильную девочку к своему телу. Она наполняла его теплом, которое в миг вспыхнуло в ее груди. В висках стучал пульс. Он заглушал общий гул в зале ожидания.
– Господи! Господи! – повторяла она, не смея нарадоваться тому, что он жив. – Боже, любимый мой! – она впервые сказала ему так, словно все, чем она дышала всю их совместную жизнь – был он. – Как же я за тебя испугалась!
В груди бешено колотилось сердце, а в голове помутневший разум начал проясняться, пока Влад держал её на руках. Наконец уста слились в едином поцелуе, который говорил гораздо больше, нежели могли бы они сами произнести вслух. Было тяжело дышать от переизбытка эмоций.
– Я больше никуда тебя не отпущу! – искренне прошептала она, упершись своим лбом в его.
– Я и сам никуда не уеду, – согласился он, благодаря её за то, что она смогла сегодня пережить.
Ника молча ехала на переднем сиденье такси, задумчиво глядя в окно, перебирая в голове мысли, полные осознания того, что ее подруга так долго скрывала от нее правду. Нет, она не злилась, но искренне не понимала, чем заслужила такое недоверие с ее стороны. Хотелось повернуться назад, где Лена, положив голову на грудь Влада, обхватив его одной рукой, плакала от счастья, устроить допрос с пристрастием, но сейчас было не то время. Она обязательно заставит ее все рассказать после последнего экзамена, а пока пусть едут домой, ведь им теперь, явно, не до ее вечеринки.
Через полчаса они вышли возле подъезда Ники, где их уже ждал Виктор. Он довез их до подземной парковки башни «Федерация». Никольский вывел жену наружу, отдав распоряжения водителю. Она держалась за его руку все время, что они ехали в лифте, словно боялась, что снова упустит его из виду.
– Лен, я никуда не денусь, – улыбнулся он, чувствуя, как напряжены ее мышцы под этой клетчатой рубашкой с короткими рукавами. – Не нервируй ребенка.
– Что там произошло? – впервые задала она этот вопрос, подняв на него уставшие от слез и мучений глаза.
– Давай дома расскажу, – предложил он, когда створки разомкнулись, и они вышли на своем этаже.
Ей было сложно разомкнуть их пальцы, когда они оказались внутри квартиры. Влад собирался принять душ, а Лена тем временем разогреть ужин, который она приготовила еще утром.
Ночь давно расцвела за окнами мрачными красками, позволяя фонарям и освещенным окнам разорвать ее на осколки рваной тьмы. В гостиной горел лишь торшер, а в кухне – подсветка под навесными шкафчиками – яркий свет казался излишеством для того, что было пережито сегодня. Он разрушил бы то нелепое чувство, которое выворачивало наизнанку, заставляя несказанные слова хлынуть ледяным потоком горной реки наружу.
Никольский вышел из ванной, завязав полотенце на талии. Капли воды скатывались по его торсу, оставляя на причудливом узоре татуировок влажные дорожки. Он остановился в проеме, ведшем из прихожей в зону столовой, где сидела Лена, крутя в руках вилку, приготовленную для ужина, уже разложенного по тарелкам. Она была слишком далека в своих мыслях, что не услышала, как он вошел.
– Как ты? – его голос разрушил тишину, раскалывавшую ее голову на части.
Она вздрогнула, переведя на него взгляд.
– На секунду… – ее интонация казалась надломленной. – Я поверила, что…тебя больше нет.
Девушка нервно закусила нижнюю губу, сдерживая очередную волну слез. Мужчина едва заметно улыбнулся, с блаженством ощутив то, ради чего он так долго боролся с ней же самой – ради того, чтобы позволить этой любви наполнить их сердца в полной мере, и теперь она боится его потерять, боится, что он исчезнет из ее жизни, и это стало для него истинным наслаждением, когда она так испугалась за него сегодня.
Он приблизился к столу, за которым сидела его жена, опустился на колени рядом с ней, взяв ее руки в свои. Его взгляд выражал глубокое спокойствие, затоплявшее все ее сознание, словно то было самое мощное успокоительное.
– Посмотри на меня, – взмолился он, видя, как она борется с эмоциями. – Прошу, посмотри.
Она повернулась к нему, чувствуя, как ток пробежал по венам, задевая ее душу.
– Что там произошло, Влад? – обратилась она к нему
– Мы уже заходили на посадку, но что-то пошло не по плану. При приземлении был сильный удар, а после… – Никольский тяжело вздохнул, вспоминая ужас минувших часов. – Ощущения не самые приятные.
– Вам хоть что-то сказали? – слегка подавшись вперед от волнения, залепетала Лена.
– Хвостовая часть отвалилась, видимо, не рассчитали со скоростью приземления, была перегрузка. Люди из эконом-класса выпали прямо на бетонные плиты – вот откуда столько погибших. Стойки шасси были сломаны, разрушено левое крыло. Каким-то чудом не возникло пожара.
– Каким-то чудом ты жив, – она обхватила его голову, прижимая к своей груди.
Он крепко обнял ее, слушая, как бьется ее сердце. Казалось, время остановилось, но ровное тиканье часов на стене опровергало это предположение.
Написав после ужина длинное сообщение маме, что у них все в порядке, Лена осталась в кухне мыть посуду – это был единственный шанс на секунду отвлечь себя от мрачных мыслей, но и сейчас они не покидали ее.
– Когда у тебя последний экзамен? – этот его вопрос казался таким глупым и ненужным, что она не сразу смогла переключиться на обычный бытовой разговор.
– Что? – переспросила она, выныривая из черного болота, разрушавшего ее разум. – Послезавтра, – опомнилась Лена.
Он подошел к ней, взял ее ладони, поднося к воде, текшей из крана, смывая мыльную жидкость с ее кожи. Влад насухо вытер ее руки.
– Ложись спать, – настоял он, выключая подсветку в кухне.
– Я боюсь, – неуверенно ответила она.
– Почему?
– Не знаю… Мне кажется… Я проснусь, а тебя нет.
Он шагнул к ней, заключая ее в объятия. Ее руки скользнули под его футболку, которую он успел надеть вместе с домашними брюками после ужина. Прикосновение ее пальцев отозвались в нем тягучей болью. Сегодня, когда мощный удар при посадке неопытным вторым пилотом его самолета уничтожил множество человеческих жизней, он думал лишь о двух – о ее и их ребенка, которого она носит в себе. С ее появлением в его мире он забыл, что могут быть иные ценности, ведь теперь самое дорогое, что было у него, сейчас учащенно дышало в его шею от вновь нахлынувших эмоций.
Не позволяя себе разомкнуть их контакта, обняв ее за плечи, он помог ей добраться до кровати. Ее уставшее выражение лица говорило за нее довольно красноречиво – она была вымотана этим ужасным днем. Едва он сделал шаг в сторону двери, она с силой ухватила его руку.
