я не хочу, чтобы развеяло и тебя.
— Это мой выбор, донья, — упрямо ответила она.
— А мой — не позволить тебе погибнуть со мной. Ты знаешь, что нужно делать, чтобы разорвать связь?
— Я вам в этом не помощник.
Завтрак уже не лез мне в рот, поэтому я быстро допила остаток кофе из чашки и почти побежала в библиотеку. Она здесь была куда меньше, чем в замке Эрилейских, но я надеялась, что смогу найти что-то, позволяющее освободить Альбу. Сама она бежала рядом со мной и ворчала, чтобы я выбросила все эти глупости из головы, ибо есть проблема посерьёзней.
— Какая проблема? — спросила я, хотя была уверена, что она сейчас пытается меня отвлечь.
— Если вы, донья, допускаете, что прежняя Эстефания вернётся, то она узнает всё, что с вами было. Узнает и доложит мурицийскому королю.
Я замерла на месте, испуганно охнув. Потом спохватилась:
— Да нет, же я знаю, как поставить блок на память.
— Донья, вам нужно не просто знать, но и быть готовой в любой момент поставить, — заметила Альба. — Сделать заготовку, понимаете? Прямо сейчас сделать.
Предложение оказалось очень своевременным, потому что это было единственное, что я успела: сделать заготовку и выдрать собственные воспоминания, когда неведомая сила потащила меня из тела, пытаясь выбросить не только из него, но и из мира. В этот раз я даже видела связующую нить и понимала, что стоит пройти по ней — и Теофрения, а вместе с ней и Рауль окажутся в безопасности, а мне больше не придётся ни выходить за Теодоро, ни бояться Бласкеса. И я была готова уйти, но всё же выдиралась тяжело, потому что успела зацепиться в этом мире. Потому что тут оставались те, кто глубоко пророс в моё сердце и с кем я никогда больше не увижусь, если отсюда исчезну. И Альба… Я так и не смогла её освободить.
Но от меня зависело очень мало: без согласия душа выдиралась тяжело и болезненно, но выдиралась. Я только и успела закончить с блоком, привязывающим воспоминания к душе, как вылетела из одного тела и практически тут же влетела в другое.
Первое, что я увидела в своём старом мире: несущуюся на меня машину. Буквально на автомате я выставила защиту, но её оказалось недостаточно: машина в меня врезалась, я отлетела, ударилась об асфальт и потеряла сознание.
Глава 37
Когда я пришла в себя, в первый момент показалось, что ничего не изменилось: я всё так же лежу в коме, а все мои приключения в другом мире — лишь плод фантазий воспалённого мозга, который согласен на что угодно, кроме пожизненной неподвижности тела. И даже голос врача, запомнившегося мне по коме, был тот же. Но первые же услышанные слова доказали, что случившееся было реальностью.
— Никогда себе этого не прощу. Если бы не мои слова, она бы не бросилась под машину.
— Саш, успокойся. Поверь мне, твоя жена — не из тех, кто сводит счёты с жизнью. Она не стала бы самоубиваться. Разве что попугать тебя? С этим она прекрасно справилась.
А это был уже другой голос. Незнакомый и женский, отчего во мне внезапно зародилась ревность. И чувство это было не моим, оно досталось мне вместе с поношенным герцогиней телом, чужими воспоминаниями и чужой жизнью. На меня навалилось всё сразу, и это оказалось неожиданно куда тяжелей, чем первый перенос. Потому что я вернулась на руины собственной жизни в этом мире — Эстефания постаралась от души.
— Возможно, не собиралась. Но она была так расстроена, что не видела, куда идёт. И вот… Катя такая эмоциональная.
— Саш, ты уж прости, но эмоциональности в твоей жене, как в бревне. Она хитрая расчётливая стерва.
— Ты ничего не понимаешь…
— Да всё я понимаю. Это ты почему-то чувствуешь вину за то, чего не делал. Знаешь, если бы я верила в колдовство, я бы предположила, что она тебя опоила любовным зельем, а потом действие его закончилось — и ты прозрел. Ты был как в тумане, Саша, а сейчас этот туман развеялся, и ты увидел свою жену такой, какая она есть на самом деле.
Дама была не так уж неправа. Только вместо любовного зелья был Сиятельный флёр. Флёр выветрился, и Саша действительно перестал понимать, что же он нашёл в своей жене, которая была сплошным сгустком эгоизма. И почему только она положила взгляд на него, а не на какого-нибудь олигарха? Ответ пришёл сам собой: потому что влюбилась и захотела, чтобы он принадлежал только ей. Оказывается, герцогиням чувства тоже не чужды, особенно если они могут временно поиграть чужую роль. И игра была бы успешной, если бы не случилось в её жизни я, уничтожившая Сиятельность как признак.
— И сейчас я не уверена, что она не притворяется, потому что серьёзных повреждений у неё нет. Ты сам видел результаты обследований. Только небольшое сотрясение.
Было странным ощущать в себе отголоски чужих чувств, этакое раздвоение личности и совсем не забавное, потому что те чувства Эстефании, которые мне достались, они были… тухлыми? Именно так, другого слова у меня не было. Даже столь светлое чувство, как любовь, и то оказалось перекошенным в сторону обладания. Хорошо, что я была избавлена от всего личного, когда попала в её тело.
Разговоры надо мной не то чтобы прекратились, но переместились в коридор, я перестала прислушиваться и открыла глаза. Руку я тоже подняла, чтобы убедиться, что могу двигаться и мне не придётся срочно запускать процессы самоизлечения. Огонёк, который я вызвала на кончиках пальцев, был маленьким и слабым, но он был, и значит, магия осталась при мне. Или знания? Точно, знания. Эстефания же говорила, что я маг, но необученный. А сейчас сложились магия и обучение.
Страшная слабость и желание ни о чём не думать — так определялось нынешнее состояние. Я не желала копаться в прошлом Эстефании, которое в некотором роде опять стало моим. Разве что немного прошла по верхам, чтобы понять, как мне теперь жить. После чего захотелось забыть всё, что я узнала.
Эстефания перессорилась со всеми моими близкими людьми и завела подруг, в точности таких же, как были у неё в Муриции — оплюют сразу, стоит оступиться. Что же касается скандала, который она устроила своему мужу, то устраивала она его специально, чтобы тот
