а за неё. Юлиан никогда не простит себе, если с ней что-то случится. Даже если Пенелопа просто получит безобидную царапину.
Когда они вошли в лес, всё изменилось. Он был настолько густым, что сразу показалось, что там ночь. Внутри этого леса, похоже, всегда ночь. И он явно был недружелюбен. От него прямо-таки пахло страхом.
Не все леса были такими. Дед Юлиана владел обширными территориями около своей усадьбы, и он включали в себя живописного вида озера и опять же лес. Только этот лес был не четой этому, потому что выглядел он как никогда приветливо. Вся живность этого леса ограничивалась всегда поющими птичками и ещё вечно прыгающими с ветки на ветку белками. И света там было больше, и деревья зеленее.
– Много лет назад охотники были здесь частыми гостями, – поведал Теодор, когда четвёрка пробиралась сквозь трущобы. – Тогда они понаставили тут кучу капканов, и далеко не все из нас смогли уйти. Я и сам как-то находил капкан. Ну как находил. Я в него наступил, и мне чуть не оторвало ногу. Жуть какая боль была. Вспоминаю каждый день. Поэтому до сих пор смотрю под ноги.
– Почему охотники не ходят туда сейчас? – поинтересовалась Пенелопа.
– Здесь слишком много вервольфов, – ответил ей Глесон. – И другие твари водятся, но волки явно преобладают. Они господствуют тут и не выгоняют остальных только потому, что тем больше негде будут жить. Что-то вроде солидарности, но явно неустойчивой. Люди же перестали сюда ходить, когда поняли, что так много вервольфов им не истребить. Тогда и заключили что-то вроде перемирия. Люди не суются в лес, а вервольфы не лезут в город. Так вот и живём уже лет двадцать. И, надо сказать, спокойнее как-то стало. Разве что местным охотникам работы поубавилось.
– И мы это перемирие сейчас нарушаем, – заключил Юлиан.
– Именно. Надеюсь, что нас простят.
А ведь Юлиан сын человека, который, возможно, был другом вервольфа. Как они отнесутся к этому? Стоило спросить у Теодора, но все карты в присутствии Глесона он раскрывать не хотел. Не время.
Чем дальше они шли, тем темнее становилось. Теодор и впрямь их вёл какими-то тайными обходными тропами, которые зигзагами водили туда-сюда, но никогда не обрывались на тупике. Юлиан всё больше и больше верил в пригодность Теодора как помощника.
Однако в это время где-то справа раздался шорох и Юлиан, Пенелопа и Глесон мгновенно достали оружие.
– Стойте! – оборвал их Теодор. – Не надо этого делать. Я бы учуял собрата, у меня ведь знаете какой нюх. Поблизости нет никого, надо идти дальше.
Глесон недоверчиво опустил ствол дробовика. Юлиан и сам боялся, что Теодор что-то не так почуял и сейчас из-за какого-нибудь дерева выскочит огромный вервольф и растерзает их всех.
Но, убедившись, что опасности нет, они продолжили путь. Напряжение всё увеличивалось, и как раз в этот момент Юлиан перестал бояться. А ведь до этого у него аж дрожали коленки, и он ничего не мог поделать с этим. Наверное, в один момент его боязнь достигла пика, а потом вдруг перегорела и страх отошёл. Абсолютно.
Либо же у Юлиана голова пошла набекрень, и мозг отключился, передавая владение телом полностью и безвозвратно в руки инстинктов. Но, это было лучше, чем то, что он ощущал совсем недавно, потому что теперь уже никакого отсутствия веры в успех он не чуял. Теперь он только переживал за Пенелопу, но этого страха не ощущал физически.
– Есть одно дерево, – через несколько минут сказал Теодор. – Огромный такой вековой дуб. Под ним всегда спит наш вожак.
– Сейчас около пяти, – перебил его Глесон. – Кто будет в такое время спать?
– Мы как раз всегда спим после обеда и до ночи. Ночью у нас свои дела, такой у нас режим.
– Понятно. Зачем нам дуб?
– Вы не понимаете? Идти на целую стаю опасно, вас всех могут растерзать и ни о чём не спросить. А с одним лишь только вожаком у вас есть шанс тихо поговорить.
– Направим на него оружие и заставим выдать Иллиция? – спросил Глесон.
– Я думал, что вы так и хотели, – сказал Теодор. – Всё сделать бесшумно. Если вожак завоет, это будет означать призыв, и я не смогу ему сопротивляться. И мне придётся выполнять всё, что он скажет. Понимаете?
Ещё одна причина, почему Теодору не хочется больше находиться в этой волчьей шайке. Беспрекословно исполнять чью-то волю немного унизительно. Самое, что ни на есть рабство.
Юлиан посмотрел на Пенелопу. В темноте было плохо заметно её мимику, но руку она держала возле оружия и всё ещё не боялась. Совсем.
– Мы совсем скоро, – сказал всем Теодор. – Так что даже дышите тихо.
Они выбрались из густой чащи на относительный пустырь, но и там было темно. И даже небо, которое проглядывалось сквозь мало-мальски заметные просветы меж деревьями, выглядело чёрным. А дорогу освещала только луна, потому что уж очень похожи были тропинки на лунные лучи.
– Это здесь, – еле слышно прошептал Теодор, когда они снова зашли в чащу самых высоких деревьев.
Глесон и Юлиан переглянулись. Сейчас им приходилось импровизировать, потому что времени на составление плана у них в силу некоторых причин не было. Сначала Юлиан сбежал, а потом полиция накрыла склад Глесона… Событий было предостаточно.
Юлиан глянул меж веток и видел спящего под дубом огромнейшего волка. Его однозначно не было среди тех, кого он вызывал при помощи Хелен, Пенелопы и Йохана. И, насколько он знал, не было в компании вызванных советников Ривальды.
– Я пойду один, – прошептал Глесон и, еле наступая, боясь задеть хоть какую-нибудь веточку он земле, он отправился на опаснейшую встречу.
Юлиан замер и пристально начал наблюдать. Шаг, ещё шаг… Сон вожака вервольфов не выглядел смертным, и был риск того, что он в любой момент очнётся. Но этого не наступало. Со лба капнула капля пота, и он прижался поближе к Пенелопе, чтобы ощутить её тепло.
Пенелопа же, похоже, ощущала только азарт и ничего более. Для неё сегодняшний день был просто игрой, она не думала о том, что серьёзность тут имеет место. Наверное, в её книгах про принцесс всё именно так легко и происходит, а герои всегда выбираются сухими из воды.
Настолько же сухими, насколько и сам Юлиан в последнее время. Он мог отрицать это перед другими, но врать сам себе не мог.
Ещё шаг и ещё… Сейчас Глесон подойдёт и всё решится.
Но рык раздался сзади. Юлиан очень надеялся, что ему это причудилось, поэтому обернулся посмотреть и… Результат превзошёл все
