Книга Невыносимая шестерка Тристы - Пенелопа Дуглас

И мне приходится оторваться от нее. Я обвиваю руки вокруг ее талии, утыкаюсь лицом в ее шею и просто прижимаю к себе.

Просто обнимаю ее.

Лив замирает, и я понимаю, что она, вероятно, задается вопросом, что я делаю, но мне просто нужно запомнить этот момент. Я не знаю, правда ли я люблю ее, но мне будет больно ее отпускать. Это я знаю.

Наконец я отстраняюсь и снова целую, зная, что мы испытываем нашу удачу.

— Пойдем, — говорю я.

Я беру свои вещи, и мы направляемся в раздевалку, чтобы убрать нашу одежду и вещи для лакросса на день. Там все еще находится несколько человек, а я должна быть у бабушки через пятнадцать минут.

И еще мне скоро нужно появиться в Вайнд Хаусе. Я делаю только то, что мне абсолютно необходимо, если это не касается Оливии. Но… я также не хочу потерять миссис Гейтс. Я знаю, что помогаю ей, и это приятно.

— Во сколько ты будешь дома? — тихо спрашиваю я, не смотря на нее, хотя рядом с нами никого нет.

Она проходит мимо меня, бросает что-то в мусорное ведро, а затем, возвращаясь, засовывает руку мне под юбку.

— Я буду в театре как минимум до семи, — шепчет она. — А ты?

— Я освобожусь к трем, — отвечаю я. — Я могу прийти?

Она бросает выброшенные полотенца в корзину для белья и подходит, останавливается позади меня и делает вид, что интересуется чем-то в моем шкафчике.

— Или ко мне домой? — вместо этого спрашиваю я.

Мама знает Джэгеров, и, возможно, она знает Лив, но она бы не стала подозревать.

— Тебе нужно поспать, — бормочет она. — Мне нужно поспать.

— Мы не обязаны заниматься этим, — объясняю я, даже если она прижимается своим телом к моему и посылает определенно другие сигналы. — Мы можем поспать. Мы можем заняться чем угодно. Мне все равно. Я просто хочу быть там, где я смогу дотронуться до тебя.

Мы обе осматриваемся, рядом никого нет, и ее нос касается моей щеки, ее теплое, фантастическое дыхание вызывает мурашки у меня по спине.

— Забери меня отсюда в семь тридцать, — просит она.

— Хорошо.

Ее глаза встречаются с моими, когда ее рука скользит под мою рубашку, лаская мой живот. Я вижу, что у нее в голове разразилась война. Сомнение.

— Хорошо, — повторяю я.

Я больше не подведу ее.

Она снова наклоняется, вдыхает меня, а затем целует в висок.

— Буду ждать.

Кто-то движется позади нас, и мы обе резко поворачиваем головы, видя, как Кумер застыла на полпути между рядами шкафчиков, ее планшет вот-вот выскользнет из руки.

Ее рот приоткрыт, она смотрит на нас, и Лив отступает, тепло сочится из каждой поры моего тела. Как долго она там стоит?

Но наш тренер просто моргает, прочищает горло и поджимает губы, чтобы скрыть улыбку.

— Что ж, теперь все становится более понятным, — бормочет она и продолжает идти.

Я закрываю глаза, подавленная, не столько из-за страха, сколько потому, что она прекрасно знает, что я вела себя так, будто ненавидела Лив почти последние четыре года.

Боже.

— Она ничего не расскажет, — уверяет меня Лив.

— Я знаю.

Но мы чуть не попались. Это мог быть и другой ученик.

Лив берет свои вещи и проходит мимо меня.

— Увидимся позже. И если ты снова меня кинешь, я убью тебя, поняла?

— Поняла.

Она уходит и прикусываю нижнюю губу, потому что есть что-то в том, что даже ее угрозы заводят.

Я качаю головой. Но да, я не кину ее. Она правда убьет меня.

***

— Клэй?

Я поворачиваю голову и вижу маму через открытое пассажирское окно ее белого ровера. Ее огромные солнцезащитные очки в форме «кошачьего глаза» делают ее похожей на кинозвезду, загорающую на яхте в Монако.

Или на большого жука. Я все еще не определилась.

Я подхожу к ней.

— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю я. — Я на своей машине.

Занятия закончились восемь минут назад, и парковка кишит учениками, пытающимися скорее попасть домой.

Но мама отвечает.

— Я привезу тебя обратно.

Я переступаю с ноги на ногу и вздыхаю. Я хочу поехать на своей машине, потому что хочу уехать от Мими, когда с меня будет достаточно ее разговоров.

Мама поднимает голову.

— Я не видела тебя почти два дня. Залезай.

Я щелкаю брелоком, снова запирая машину, и иду к роверу. Открыв дверь, я забираюсь внутрь и бросаю сумку на пол. Мы успеем вернуться до половины восьмого. Моя мама, вероятно, будет готова сбежать от Мими задолго до часа ночи.

Она выезжает с парковки, сворачивает налево на тихую улицу, и я достаю солнцезащитные очки, прикрываясь от послеполуденного солнца.

Тишина заполняет машину, и я почти слышу ее дыхание, такое тихое. Я бросаю взгляд на радио, мне хочется, чтобы она включила его, но я знаю, что, если я включу его, он будет воспроизводить аудиокнигу «Дающий», которую она с моим братом слушала перед его смертью. Моей матери невыносимо ее слушать, но она не хочет включать что-нибудь другое. Это было бы все равно, что двигаться дальше.

— Я говорила с Карой, — наконец произносит она. — Она весьма обеспокоена, потому что Крисджен вчера не вернулась домой.

Я отворачиваюсь от окна.

— Сомневаюсь, что она волновалась, — добавляет моя мама, — просто Крисджен не было дома, чтобы приготовить завтрак для Маршалла и Пейсли этим утром.

Отец Крисджен ушел от них к другой женщине почти год назад, и это выбило ее маму из колеи, и она до сих пор не может собраться с силами. Не то чтобы брак был верным с обеих сторон, но Кара наслаждалась своим положением в браке и поддерживала его для видимости. Оставшись без мужа и став миссис Лахлан Конрой III, она теперь застряла в семье, которая ей больше не нужна.

Крисджен — старшая, и, хотя она никогда не говорит об этом, я знаю, что она воспитывает своих братьев и сестер, пока ее мать пытается найти другого мужа.

— Я тоже беспокоилась, — продолжает мама, — учитывая, что прошлой ночью ты должна была ночевать у нее дома.

Я молчу.

Тишина затягивается, и я слышу мамин вздох.

— Знаешь, ты пугаешь меня, Клэй.

Ее голос мягок. Она не кричит.

— Я восхищаюсь тем, как ты не спешишь заметать следы, когда тебя поймают, — говорит мама, — и я ценю, что ты не тратишь мое время на очередную ложь, но это также отталкивает, — она колеблется. — Это значит, что тебе все равно, узнаю я или нет.

Я напугана, и мне не все равно узнает она или нет. Но я не расскажу ей правду. Я просто буду молчать.

— Это пугает, когда ты понимаешь, что потерял контроль над собственным ребенком?

Но это не совсем так. Если я расскажу ей о Лив, она все разрушит. Я просто хочу насладиться этим какое-то время перед стрессом.

— Иногда я чувствую себя на твой возраст, — признается мама. — И я знаю еще меньше о том, что я делаю, чем накануне. Ты думаешь, что достигнешь возраста, когда наконец поймешь свое место в мире, но ничто не становится легче.

Я искоса смотрю на нее, она поджала губы, ее взгляд устремлен на дорогу, ее красивая одежда и украшения создают образ совершенности. Без единого изъяна. Едва заметной морщинки. С того