— Боже, я горжусь вами, Лорел. — Он достал носовой платок и прижал его к ране, нанесенной лезвием стилета Стоддарда. — Храбрее быть невозможно.
Она рассмеялась, и от ее смеха его сердце дрогнуло и сжалось.
Если бы она умерла, выстрелил ли бы он в себя? Был момент, когда кровь показалась на ее горле. Именно тогда его охватило то же самое безграничное отчаяние, которое был не в силах вынести его отец. В этот момент он понял и даже простил его.
Но он не знал, как поступит сам. И его душа трепетала от мысли, способен ли он на большое чувство.
— П-послушайте, старина, — крикнул из гостиной Фиц, — бедный Дев пришел в себя и требует вас.
Эйдану совсем не хотелось выпускать из своих объятий Лорел и еще меньше терять ее из виду. Он попросил Розу приглядывать за Стоддардом и кричать, если тот сдвинется хоть на дюйм с места. В гостиной они застали Девонли развязанным и сидящим в кресле. Он прикладывал к голове один из компрессов, принесенных Розой. На этот раз его безукоризненный внешний вид сильно пострадал. Гладко зачесанные волосы растрепались и беспорядочно падали ему на лоб, а одежда была сильно помята.
— Просите, Дев. Но вы, конечно, понимаете, что это было необходимо. — Эйдан протянул ему руку, и, чуть поколебавшись, Девонли пожал ее.
— Манстер говорит, что весь этот павильон был надувательством. — Виконт застонал и поменял компресс. — Я знал, что эликсир был обманом, но…
— Да уж, — перебил его Эйдан. — Он ведь смешан с абсентом.
— И это п-правда, Дев, — подтвердил Фиц.
Изумление Девонли было очевидно. По мнению Эйдана, он был так потрясен, что это не могло быть притворством.
— Клянусь, я этого тоже не знал. Я никогда не бывал в лаборатории Руссо. Я верил, что с небольшой помощью его чудесного лекарства павильон сделает нас богаче, чем мы могли бы мечтать.
— Вы уверены в том, что говорите, Дев? Вы угрожали своей жене убить ее, если она разоблачит вас, — напомнил ему Эйдан. — Это звучит как поступок человека, в отчаянии делающего крайне рискованный шаг.
— Я разозлился на нее, узнав о ее связи со Стоддардом. — Он взглянул на Беатрису. Под кипевшим в этом взгляде гневом Эйдан разглядел просьбу о примирении. — Я подумал: как она смеет обвинять меня, когда сама во многом виновата?
— Ты мог бы для разнообразия поставить меня на первое место, — возразила Беатриса. — Выше карт и капиталовложений и еще каких-то сомнительных занятий. Как ты можешь меня винить за то, что я взяла себе в друзья другого мужчину?
— Значит, вы понятия не имели, что сделал Стоддард? — В вопросе Лорел слышалось осуждение.
— Господи, да нет, конечно. — Беатриса, казалось, была искренне потрясена таким предположением. — Как и все, я видела в нем очаровательного, но совершенно безобидного молодого человека.
— Он обманул нас всех, — согласился Эйдан. — Придется давать какие-то объяснения, когда прибудет полиция. Я, конечно, постараюсь помочь вам.
— Как вы думаете, они посадят всех нас в тюрьму?
Этот вопрос задал Фиц. Бедный, невезучий, доверчивый Фиц. Эйдан похлопал его по плечу.
— Я так не думаю, друг мой, поскольку вы будете содействовать следствию и вернете деньги, которые, может быть, получили за махинации. — Он бросил пристальный взгляд на Девонли. — И я имею в виду все деньги, не говоря уже о штрафах, которые назначит суд. Конечно, Руссо — это другая история. Преднамеренное отравление людей — серьезное преступление, и я не сомневаюсь, что он очень скоро познакомится с тюремной камерой. Однако Стоддарда могут повесить, независимо оттого, сын он маркиза или не сын.
Лорел потянула Фица за рукав.
— Вы помогли спасти мне жизнь, лорд Манстер!
Он в изумлении поднял брови:
— В с-самом деле?
— Конечно. Я с содроганием думаю, что бы произошло, если бы вы не появились так вовремя. — Она подошла к нему и поцеловала в щеку. — Я так вам благодарна, сэр.
Эйдан забрал шнуры, которыми были связаны запястья и лодыжки Девонли.
— Я найду им применение. — Уверенно держа руку Лорел, он вышел в холл.
— Роза, — сказал он, — пора вызывать констеблей.
Прошло два дня.
В это утро Лорел стояла в гостиной Фенвик-Хауса и смотрела на мокнувший под дождем город Бат, высокие шпили которого касались облаков, низко плывущих над долиной.
После ареста Джулиана Стоддарда она уехала из квартиры в доме на Эбби-Грин и поселилась там. На этом настаивала Мелинда, и Эйдан был с ней согласен. Он просто не допускал мысли, что ее можно оставить одну, как будто не решался поверить, что все опасности позади.
Полицейские без промедления прибыли в дом леди Девонли. Появился Финеас Миклби с каким-то человеком, который, насколько поняла Лорел, тоже имел отношение к министерству. Они перед этим уже посовещались с городскими властями Бата, ничем не показав, что знают Эйдана Филлипса. Все находившиеся на Куин-сквер должны были полностью отчитаться за все, что они видели или слышали в то утро, включая очень расстроенную Розу. Демонстрируя восхитительную доброту, леди Девонли не отходила от горничной, похлопывала по плечу и успокаивала бедную женщину, когда та давала показания.
Джулиана Стоддарда сначала отвезли в лечебницу доктора Бейли, чтобы перевязать рану на плече. Позднее, в тот же день, его посадили в местную тюрьму дожидаться суда. Клод Руссо тоже был арестован по обвинению в мошенничестве и деятельности, представляющей опасность для жизни людей.
К сожалению, без содействия Джулиана это разбирательство растянулось бы на недели или, возможно, месяцы: требовалось разобраться в путанице финансовых договоров, восстановить фонды, которые не были растрачены, и возместить убытки многочисленных вкладчиков, вложивших деньги в павильон для избранных. В этом оказывала помощь «Бат корпорейшн».
За окном на улице от дома отъехала карета и двинулась вниз по грязной дороге. Лакей и помощница экономки отправились в город за еженедельными покупками и отправить письмо, которое попросила их отослать Лорел. В нем она успокаивала Викторию, заверяя ее, что у ее кузена никогда не возникало желание предать ее. Однако у него были заблуждения. Джордж Фицкларенс задумал оставить о себе память там, где ему было отказано в праве считать себя человеком королевских кровей, — в создании пресловутого павильона.
Лорел думала, куда в это утро мог уйти Эйдан, который тоже временно переехал в Фенвик-Хаус. Мелинда умирала. Теперь они все знали об этом и открыто признавали это — Эйдан с застывшей болью в глазах, Лорел, пытавшаяся скрыть слезы, и Мелинда с мученической улыбкой и жестом, позволявшим им уйти.
— Я прожила хорошую жизнь, лучше, чем большинство людей, и я мало о чем жалею, — говорила она.
Послали за ее дочерями. До их приезда Лорел и Эйдан помогали ей сделать последние распоряжения. Ночью, когда Мелинда спала, Лорел с Эйданом находили утешение в объятиях друг друга.
