усталое выражение, а всё равно пришли, точно кто-то им обещал знатное зрелище.
— Ты же сам сказал, что она — моя защита, и без неё мне грозит скверна Забвения, — Млада непонимающе нахмурилась.
— Грозит, но не сразу. Твоих собственных сил может хватить надолго, — терпеливо разъяснил Богша. — Вот, возьми-ка.
— Ты что удумал? — предупреждающе отозвался Хальвдан.
Но Млада взглянула на него уверенно, и он попытался отринуть сомнения так же, как и она. Волхв развернул посох и подал его на вытянутых руках. Ему-то он оказался безвреден, как и воеводе, хоть и умел волхв за грань ступать.
Млада встала и, стараясь не думать, взялась за древко. Ждала, что скрутит тело очередная волна боли или попытается вновь Корибут утащить её в свою пропасть. Но ничего такого не случилось.
По рукояти от её ладони вдруг поползло в стороны слабое холодное свечение, обрисовало насечку рун, сверкнуло на серебряной оковке. И так помалу добралось до навершия. Показалось, пропало в черноте камня, но тот вдруг озарился изнутри. Свет разросся и скоро заполнил его весь, бросил на лица стоящих кругом людей резкие тени.
— Это твоя жизненная сила. Лада, — тихо и почтительно заговорил Богша. — Сейчас ты можешь отогнать почти любое зло, развеять любой мрак. Но для поддержания её тебе нужна сестра, иначе вечно голодная бездна Забвения рано или поздно поглотит всё, и тебя тоже.
Млада только кивнула, разглядывая преобразившийся посох. Это ж надо! Стало быть, даже из вещи, созданной самим Корибутом для себя, она может изгнать Забвение. Но навсегда ли? Стоило отмахать столько вёрст, чтобы узнать это.
— Возьми, — она повернулась к Хальвдану.
Воевода принял посох — и тот тут же погас. Рогл разочарованно вздохнул, а Ведана, поправив покрывало, в которое куталась, на плечах, просто вышла вон, пробормотав, что Зорен умер зря.
— Так что, получается, она не может насовсем изменить его? — верег взглянул на Богшу.
— Получается, нет, — тот развёл руками. — Думается мне, уничтожить его может лишь сам Хозяин, и никто больше.
— Ну, да… Так он и согласился, — хмыкнул Хальвдан и принялся снова заворачивать посох в ткань. — Вот же живучая штука!
Млада, взглянув на свои руки, вновь опустилась рядом с ним. Ненадолго повисло в клети молчание.
Нельзя больше тратить время на борьбу с тем, что они не могут победить даже все вместе. Посох как был, так он и есть. И ничего его не берёт. Они объехали полмира, чтобы всё о нём выведать. И пора возвращаться туда, откуда всё началось. В город, стоящий на месте древнего замка. К истоку.
— Пусть Ведана остаётся у тебя, Богша. Но не дольше пары седмиц, — проговорила Млада тихо, но к ней все прислушались. — Как обучишь всему, отправь в Кирият с надёжным человеком. Я очень буду ждать её там.
— Отправлю, не сомневайся, — волхв положил ладонь ей на плечо. А другую остановил перед её лицом и раскрыл. На ней лежал серебряный оберег в виде четырёх закрученных посолонь лучей. — Это знак Рода. Все Воины носили такой. Ты обрела свои силы, и теперь воля Рода тоже будет хранить тебя.
Млада осторожно взяла оберег и, повертев перед глазами, надела. Холодный серебряный круг лёг на грудь непривычной и странной для такой малой вещицы тяжестью.
— Ведане я отдал такой же, — добавил Богша.
— Спасибо, — улыбнулась Млада.
Она и правда вновь обрела потерянный род, и от этого сил становилось будто бы ещё больше.
______
[1] Маричка — славянский символ. Предназначалась для активного обращения к сущности Бога, заключенного в человеке. Нередко использовалась во время обрядов обращения к Богам.
Глава 15
Родные места встретили Кирилла разгулявшейся вовсю весной. Уже явственно пахло в воздухе смолянистыми, готовыми раскрыться древесными почками. Галдели пичуги в ветвях густых осинников, дышала влагой вспаханная и засеянная трудолюбивыми крестьянами земля.
Вот так оглянуться не успеешь, отгорит Ярилин день, а там и лето на дворе.
Из Ульчига, где задерживаться не стали, несмотря на уговоры приветливого посадника, двинулись на юго-восток. Там, у быстрой и бурной Рычухи раскинулась наособицу небольшая деревушка, о которой и данники-то не сразу порой вспоминали. Называли её Одная. Потому как поблизости никакого людского жилья до самой Лерги не стояло. А с другой стороны подступали к веси ненасытные болота. Те самые, что, сбесившись, едва не сожрали Кирилла вместе с Речной деревней.
Недолго пришлось поразмыслить после разговора с Руженой, чтобы догадаться, что жители Одной и есть те самые древнеры, которые не живут со своим племенем. Уж в чём провинились — одним Богам ведомо. О том никто особо их не выспрашивал. То ли побаивались — мало ли, что учудят — то ли просто любопытство не разбирало. Даже сам Кирилл никогда тем не интересовался. Платят дань исправно да сидят тихо на своей земле. И пусть их.
А оно вон как всё оборачивалось.
Заряна, хоть и не слишком обрадовалась тому, что ехать придётся не в Кирият напрямик, а петлять едва не по всем землям, негодования не выказывала. Лишь попросила к батюшке своему с запоздалым сватовством не соваться. Всё уверяла, что ничего хорошего из того не выйдет. В конце концов Кирилл сдался. Но взял с невесты слово, что после обряда они всё ж к нему наведаются. Не спустит же он на мужа дочери, да к тому же и князя, собак, в самом деле.
Заряна взгрустнула первые дни о покинутых сестре и Люборовне, но там помалу вновь ожила — ласка и внимание Кирилла сняли тревогу. А дальше, как осталось за спиной Новручанское княжество, и вовсе всё сильнее разгоралось её лицо интересом и восхищением. Она-то, посчитай, так далёко от дома ещё ни разу не забиралась. И ехала она в седле без устали наравне с мужами, и удобств особых для себя в пути не просила. Пусть и чернавок при ней теперь не было, а справлялась со всем сама.
Кирилл приказал на стоянках ставить для неё отдельный шатёр. И хотел бы делить с ней один, да держался. Ни до чего хорошего нетерпение не доводит. Да, глянулись они друг другу — мочи нет — а всё равно знакомы ещё недолго. Но каждая следующая седмица в пути сближала их сильней.
И незаметно настал тот миг, когда показалось, что они уже много лет вместе.
Теперь оставалось несколько дней до Одной — а там домой. Поначалу ехали большаком, но скоро пришлось свернуть на боковую и далеко не столь хоженую дорогу. Остались за спиной гостинные избы, где всегда готовы
