победителей и побежденных, сильных и слабых, правых и виноватых. Хромой на одну ногу, лишенный одной руки, не видящий одним глазом, не слышащий одним ухом – на что он способен? Только на ненависть к самому себе за сделанный когда-то неправильный выбор…
Огненно-белый клинок вошёл мне прямо в живот.
Я никогда не видел, как развоплощаются призраки.
Я не чувствовал боли, не чувствовал жалости.
Я просто тянул клинок вверх, боясь одного – что не смогу довести его до конца.
Звуки становились всё тише, цвета бледнее, запахи неощутимее…
Призрачная плоть растекалась по магическому пузырю, превращаясь в белёсый туман.
Когда лезвие дошло до макушки, всё вокруг просто исчезло…
Свет, запахи, звуки. Холод – тепло, твёрдое – мягкое, верх – низ. Прошлое, настоящее, будущее…
Ничего этого больше не было.
Только бесконечное и бессмысленное ничто.
Быть мёртвым – это такая скука…
Эпилог
На календаре было девятое октября.
По телевизору рассказывали про погоду.
Всё как тогда, годом раньше.
Магия, всемогущество, суд, поиски непонятной печати…
Неужели мне всё приснилось?.. Забавно…
Поднявшись с дивана, я подошёл к окну.
За окном царила осенняя слякоть, осыпалась с деревьев листва, мокли под дождём пешеходы.
«А что если бы тучи исчезли?..»
Только подумал и… Тучи рассеялись, над землёй засияло по-летнему яркое солнце.
Конечно, это могло быть простым совпадением, но уже через пару секунд материализовалось моё второе желание – чтобы в стоящий посреди двора тополь ударила молния. Небо над городом словно бы раскололось, и в дерево шарахнуло мощным разрядом. Вспыхнувший следом пожар пришлось тушить ливнем. Он продолжался почти две минуты, а дальше я пожелал, чтобы всё вернулось на круги своя. Привычная октябрьская погода восстановилась в то же мгновение. За окном снова накрапывал дождик, прилипали к асфальту мокрые листья, разбрызгивали осеннюю грязь несущиеся по лужам автомобили.
Примерно минуту я всматривался в ауры идущих под зонтиками людей.
Все они были цветными…
От размышлений о сущем меня отвлёк звонок в дверь.
Кто бы это мог быть, вопросов не возникало.
Я вышел в прихожую и протянул руку к замку.
Открыть? Не открыть?
Мысленно выдохнув, повернул рукоять.
Дверь распахнулась.
На пороге стояла Лариса.
Секунд десять мы молча смотрели друг другу в глаза.
- Чаю будешь?
Ведьма неловко кивнула…
Как и в тот день, когда она делала себе документы, я вскипятил чайник и налил гостье полную кружку.
- Сахар две с половиной, погорячее и без добавок. Всё, как ты любишь.
Поставив кружку на стол, я отошёл к окну и скрестил на груди руки.
Лара, опустив взгляд, мешала ложечкой сахар.
Я ждал.
- Помнишь, как мы летели в Улан-Удэ?
Голос у ведьмы был слегка хрипловатый, словно она простудилась.
- Помню.
- Я тогда дважды откатывала время назад.
- Да. Было такое.
- Таких возможностей у меня было три. Прямо как в сказке. Две я использовала, а последнюю решила приберечь для самого крайнего случая. Он настал, когда ты… ну, в общем, когда ты убил себя…
Девушка отодвинула от себя чашку и подняла глаза.
- Нам надо было перенестись как можно дальше назад. Я потратила на это все свои силы, но их всё равно не хватало. Недостающее добавил Сар’хак.
- Сар’хак?
- Да. Если бы не он, мы бы сейчас не разговаривали.
Я испытующе посмотрел на Ларису.
- И как давно вы с ним… ну, это самое?
- Что это самое?
- Ну это… скооперировались?
- Знаешь, Вась… Раньше, когда я жила в своём мире, я никогда не слышала ни о конклаве, ни о других мирах, ни о том, что наш мир магически разделён и что его разделили специально. Я была просто хранительницей и не задумывалась, почему его надо хранить. Это было и так понятно. Двадцать два поколения моих предков несли эту ношу и не задавались вопросами. А потом меня выдернули сюда и… – руки у ведьмы внезапно сцепились в замок. – Я копия, Вась. Такая же копия, как и ты, как и Сар’хак. Нам позволили узнать многое, но не оставили шансов выжить. Сар’хак в своём мире был тоже хранителем. Его мир – это сплошная война. Война всех со всеми. Сар’хак хранил память о том, как и когда она началась. Он был единственным кабинетным учёным среди миллионов бойцов…
Девушка замолчала и прикрыла глаза, словно о чём-то задумалась.
Молчание длилось секунд пятнадцать. Я её не торопил.
- Так вот. Сар’хак рассказал мне, кто такие архонты и что они делают с чужими мирами. Его мир, так же как твой, когда-то был немагическим. Но когда в него стала проникать магия, появился «судья» – могущественная сущность из междумирья. Так же, как здесь, он силой и хитростью сумел разделить магию на мужскую и женскую. В мире Сар’хака победило мужское начало. В моём, как я теперь понимаю, преобладает женское. Мужские миры конклав использует для подготовки безжалостных и могучих бойцов, женские – как своего рода тюрьмы, куда отправляют на перековку изгоев и пленников. С кем архонты ведут войну, я не знаю. Знаю только, что у любого из разделенных миров имеется свой куратор. В мужских они правят открыто, в женских – через посредников.
- А если мир остаётся целым, не разделенным?
- Туда конклавщикам хода нет. Такие миры сами решают свою судьбу, без чьей-то ненужной опеки. Поэтому мы с Сар’хаком решили: этот мир нам надо спасти. Как угодно, но надо. Архонтам он достаться не должен.
Я усмехнулся.
- Но спасать вы решили его за мой счёт.
- Нет, Вась. Ты ошибаешься, – покачала головой Лара. – Тогда мы не знали, что всё выйдет именно так. Мы хотели лишь подготовить тебя. Чтобы ты ни на кого не оглядывался и сделал свой выбор самостоятельно. Мы ведь даже не думали, что выбрать – это убить, и когда судья это объявил, я поняла, что всё кончено и мы проиграли. Но потом, когда ты внезапно убил себя… Единственное, что я смогла тогда сделать – это повернуть время вспять.
Я почесал в затылке.
- Хм. То есть, нам теперь надо снова всё повторить? Снова искать печать, воевать с демоном, думать, как одолеть судью?.. Или я опять ошибаюсь?
Лариса неожиданно улыбнулась.
- Да. Опять ошибаешься. Печать – это не та вещь, которой можно манипулировать.
