ни за что не сможет приехать сюда. Не в этот дом, не для того, чтобы остаться, даже на ночь.
Какой беспорядок.
— Мы делаем это, потому что нам не все равно, милая, — говорит мама. — Ты не можешь прятаться здесь. Ты идешь на работу, возвращаешься домой и не выходишь из своей комнаты — и я слышу тебя по телефону. Я слышу, как ты плачешь. — Она делает паузу. — Пришло время.
— «Сри или слезай с горшка» — вот что сказал мне дедушка Паркер, когда я окончил колледж. Принимай решение. Сорви пластырь.
Папа и дедушка любят метафоры.
Я слабо киваю, благодарная, что моя нижняя губа не дрожит, когда я говорю:
— Я понимаю.
Когда мама осторожно входит в мою комнату и подходит, чтобы сесть рядом со мной на кровать, обнимая меня одной рукой, папа присоединяется, садясь с другой стороны от меня.
— Ты поступишь правильно, — говорит он.
Мама целует меня в макушку.
— Аннулируй брак, милая, и двигайся дальше.
«Скажи мне, что ты на самом деле чувствуешь».
Эпилог
Эшли
Двадцать девять дней спустя…
— Джек, можешь открыть дверь?
Я прислушиваюсь к звуку его шагов, но их нет.
— Джек?
Я знаю, что брат здесь. Он заглянул в ванную сегодня утром, когда я был там, и спросил, не хочу ли кофе, пока он бегал по делам, но прошло уже несколько часов, и Джек давно должен был вернуться
Я уже какое-то время сижу за его кухонным столом, бумажки из офиса распечатаны и разбросаны вместе с выборкой недвижимости по аренде жилья и квартир, обводя заинтересовавшие места.
Откладываю ручку в сторону, когда дверной молоток издает еще один металлический лязг.
Никаких признаков моего брата.
Отлично.
Я сам открою дверь, не то чтобы это было проблемой с самого начала, но это его квартира и, вероятно, его доставка — должно быть это так, поскольку мы не ожидаем гостей.
Вооруженный бюджетом, я искал собственное жилье, чтобы вырваться из-под контроля Джека — невозможно заниматься сексом по телефону со своей девушкой, спя на диване с моим проклятым братом в соседней комнате.
Его любимое занятие? Выскакивать из своей спальни абсолютно без предупреждения и пытаться поймать меня с рукой в штанах.
Нет, спасибо.
Я встаю из-за стола и шаркаю по дому. Гостиная, коридор, парадный вход, не проверяю, кто снаружи, прежде чем отпереть замок и распахнуть дверь.
Джорджия стоит на веранде.
Внизу на тротуаре стоит мой брат с тремя гигантскими чемоданами в руках и глупой улыбкой, приклеенной к его лицу.
Джорджия.
Чемоданы.
Джорджия.
Чемоданы.
Мне требуется еще полсекунды, чтобы собраться с мыслями, я выхожу наружу, чтобы схватить ее в объятия и поднять.
— Я скучала по тебе, — говорит она, утыкаясь лицом в мою шею, целуя ниже уха.
— Я тоже скучал по тебе, — отвечаю, задыхаясь, эмоции, о которых я и не подозревал, поднимаются во мне. — Не могу поверить, что ты здесь. Я начинал раздражаться на Джека за то, что он не открыл дверь. Это было чертовски раздражающе. — Я целую ее в губы. — Но это ты.
— Я хотела сделать тебе сюрприз.
Небо темное и грозит дождем, поэтому я провожу ее внутрь.
— Заходи внутрь, давай… — Я бросаю взгляд на Джека, стоящего на тротуаре. — Я помогу ему, а ты входи. — Спускаясь по ступенькам, я обнимаю своего брата. — Ты задница! Как давно ты знал, что она приедет?
Он пожимает плечами, поднимая две сумки Джорджии.
— Пару недель. Держу пари, ей есть что тебе рассказать.
Я киваю, хватаю третий чемодан и прошу Джека подняться по лестнице первым.
Она точно не путешествует налегке.
Мы с братом заносим ее вещи внутрь, ставим все у двери. Когда я нахожу Джорджию, она сидит на диване без обуви и встает, когда я вхожу в комнату.
Я поворачиваюсь к своему брату.
— Приятель, мы можем ненадолго воспользоваться твоей комнатой?
Он хмыкает.
— Никакого секса.
Моя девушка смеется.
— Мы не собираемся трахаться, я тебе обещаю!
— Нет? — дразню я, прекрасно зная, что нам нужно поговорить. У меня в голове одновременно крутится миллион вопросов. И я очень сильно хочу поцеловать ее, но не на публике.
Вскоре мы устраиваемся на его кровати лицом друг к другу, держимся за руки и целуемся. Она обнимает меня за шею и наклоняется, прижимаясь своим лбом к моему.
— Я так сильно скучала по тебе. — Она вздыхает, в ее голосе слышны эмоции. — Не могу поверить, что я здесь.
Кстати, об этом…
— Что ты здесь делаешь, Джорджия? Не то чтобы я не был взволнован сюрпризом, но что-то случилось? Что происходит?
Девушка склоняет голову.
— Мои родители… черт. Не хочу выставлять их придурками, потому что это моя вина, но они фактически выгнали меня.
— Что? — восклицаю я. — Почему?
— Мы трое — ну, в основном мои родители — провели много самоанализа за последний месяц, и они действительно хотят, чтобы я нашла себя и поняла, чем хочу заниматься. Они хотят… — Она прочищает горло. — Мне нужно повзрослеть. Они «выгнали меня» из дома, типа как выпихнули меня из гнезда, чтобы я могла «лететь».
Джорджия использует воздушные кавычки.
— На самом деле это действительно неловко. Я рассказала им о нас.
Я чувствую, как мои глаза становятся шире от ее заявления.
— Рассказала?
— Да, и все прошло не так хорошо, как я надеялась. Или, может быть, все прошло именно так, как я и предполагала — не знаю. Это было ужасно, я была так смущена, все было так неловко.
— Что ты имеешь в виду?
— Они начали относиться ко мне по-другому — в основном мама. Папа делает то, что хочет мама, поэтому он просто избегал меня, настаивая на расторжении брака и подталкивая меня к поиску лучшей работы.
— Так вот почему ты притворялась, что того разговора между нами никогда не было?
Того, где я сказал, что перееду к ней на шесть месяцев, чтобы мы могли во всем разобраться.
— Да. После твоего звонка в тот день… в конце концов, я рассказала своим родителям, и вот тогда все пошло наперекосяк, и, честно говоря, Эшли… — Девушка опускает голову, избегая моего взгляда. — Я не могла просить тебя сделать это. Бросить все и приехать в Америку, когда я такая глупая и незрелая. Это было бы эгоистично. Все, что у тебя есть, находится здесь.
Вот тут она ошибается.
— Все, что у меня было, было в Штатах.
Она поднимает голову, чтобы посмотреть на меня.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты. Джорджия, мне насрать на работу, деньги и все
