— это был один из офицеров, приставленных к диктору.
— Юрий Борисович, нам надо идти, — без обиняков сказал офицер.
— Куда? — машинально спросил диктор, уже готовившийся ко сну.
— Делать то, что вы умеете лучше всех.
Левитан кивнул.
— И когда?
— Прямо сейчас, — офицер взглянул на часы. — Пяти минут на сборы вам хватит?
— Далеко поедем?
— Нет, — после секундной паузы ответил офицер, решив, что этой информацией может поделиться, — мы едем на Красную площадь.
Скорее всего в студию ГУМа, думал диктор, собираясь. Вспомнилось, как осенью сорок первого их эвакуировали из Москвы в Свердловск, там была мощная радиостанция. Сигнал через сеть ретрансляторов распространялся по всей стране — так сделали еще и для того, чтобы немцы, объявившие охоту на «голос Сталина», не смогли засечь, откуда идет вещание. Студия располагалась в подвале, а сотрудники жили в наспех возведенных бараках. Весной сорок третьего студию перевели в Куйбышев — там условия были получше, — а ближе к концу войны вернулись в Москву. Левитан помнил тот день, когда он объявил Победу: все уже знали, Красная площадь была заполнена людьми. Диктор вместе с сотрудниками пытался пробиться сквозь в ГУМ, где была студия, но толпа была слишком плотной; не узнавая его, говорили, что сейчас Левитан зачитает приказ о победе! Пришлось вернуться в Кремль, там тоже была студия, и знаменитый приказ зачитали оттуда.
И вот теперь — снова важное объявление. Как и ожидалось, его отвезли в студию ГУМа. На просторном столе перед микрофонами лежал запечатанный конверт. Согласно распоряжению, конверт следовало вскрыть ровно за два часа до выступления — столько времени давалось, чтобы прочитать текст и привыкнуть к нему: наметить моменты, где сделать паузу, повысить голос, добавить драматизма. Два часа, удивился Левитан, обычно на подготовку давали меньше.
Текст из конверта оказался не очень длинным. Его положили перед Левитаном, и он принялся за чтение. Лицо диктора оставалось профессионально непроницаемым, полностью скрыв взрыв эмоций. Он едва мог поверить в прочитанное. Не прошло и двух месяцев, как он произнес на всю страну то, что запомнил наизусть: «Великая Отечественная война, которую вел советский народ против немецко-фашистских захватчиков, победоносно завершена, Германия полностью разгромлена!» И как это согласуется с тем, что он должен озвучить сейчас?
Левитан поднялся со стола и подозвал офицера фельдъегерской службы, доставившего пакет.
— Здесь нет ошибки? — спросил диктор и тут же подумал, как глупо это звучит.
Как ни странно, офицер не удивился вопросу.
— Нет, все точно, — ответил он, и после короткой паузы добавил: — меня предупредили, что вы можете спросить… так что нет, все верно. Номер предписания и прочие формальности… все проверено трижды.
— Вы уверены? — тихо спросил диктор.
Офицер кивнул, и, поколебавшись, добавил:
— Я не должен об этом говорить, но… конверт мне лично передал товарищ Поскребышев.
— Спасибо.
Сомнений больше не осталось. Левитан вернулся к столу с микрофонами. Теперь он понял, почему в этот раз на подготовку дали так много времени.
Когда Левитан зачитывал по радио судьбоносное обращение, операция «Освобождение» уже шла полным ходом. Как и планировалось, она началась в ночь с двадцать восьмого на двадцать девятое июня. В 23.00 одновременно открылись около тридцати коридоров в параллельный мир. Три четверти из них были ложными и создавались для того, чтобы немцы распылили силы быстрого реагирования между большим количеством целей. Первые два часа оказались самыми нервными — любая случайность могла решительным образом повлиять на ход операции.
Генерал Говоров, бившейся с немцами из параллельного мира еще в Тюрингии, а теперь командовавший оперативной группой войск «Монино», находился в своем штабе, куда стекались все сведения о ходе операции. Вместе с Говоровым в штабе находился и генерал Хромов, командующий четвертой гвардейской танковой Кантемировской дивизией — основной ударной силой группы войск. Пока было ясно только одно — почти все коридоры открылись штатно, лишь в одном случае авария на трансформаторе не позволила создать плазму нужных параметров. Впрочем, серьезного влияния на ход операции это не оказало — коридор был ложным.
Коридоры специально открывали в глухих местах, в пересеченной местности, пригодной для обороны и в то же время труднодоступной для мобильных групп противника, предназначенных для быстрой реакции на действия советских войск. Главной задачей в первые двадцать четыре часа было захватить и удержать плацдармы, позволяющие сосредоточить войска для дальнейшего наступления. В первую очередь по ту сторону переправляли тяжелые танки ИС-2 и самые новые, ИС-3, и зенитные орудия: возможности оперативно переправлять через коридоры авиацию пока что не было, так что зенитки оставались единственной защитой от атак с воздуха. Танки в первую очередь предназначались не для атаки, а для обороны — Говоров понимал, что после мобильных групп в бой вступят основные силы дивизии «Дас рейх» — батальоны тяжелых танков с «королевскими тиграми», и, возможно, «маусами». Точных данных о последних не было — разведка не смогла установить, удалось ли немцам доставить этих монстров на предполагаемое поле сражения, но всегда лучше рассчитывать на худшее. Во всяком случае, танкисты кантемировской дивизии прошли краткий курс, как биться с «маусами».
— Есть новости? — спросил Говоров у начальника штаба, то и дело принимающего телефонограммы. У генерала мелькнула мысль, что это первое наступление, обеспеченное связью так, как должно быть: в каждой точке, где открывался коридор, работал связист.
— В целом развертывание идет по плану, товарищ генерал, — ответил тот, — пока контакта с противником нет, кроме одной точки под Купавной.
— Что там?
— Не повезло, — ответил начштаба, — похоже, в момент открытия коридора по местной дороге передвигалось немецкое подразделение. Командир, видимо, проявил инициативу, и вступил в бой с нашей передовой группой.
Говоров склонился над картой.
— Что скажете, товарищ Хромов? — спросил он у заместителя.
Тот, недолго подумав, ответил:
— Если за полчаса с ними не справятся, будем закрывать коридор. Для операции это не критично.
Говоров кивнул.
— Согласен.
Начштаба сделал пометку на карте.
— Во остальных точках развертывание идет по графику, большая часть танковых подразделений уже переведена на ту сторону. Готовимся к обороне.
Генерал взглянул на часы — половина второго. Через три часа начнет светать. Погода хорошая, так что немцы подключат авиацию. К тому времени противовоздушная оборона каждого плацдарма должна быть обеспечена, иначе нас отутюжат по полной…
Завтрашний день будет решающим, в который уже раз подумал Говоров. Немцы навалятся всем, что у них есть. Все зависит от выучки танкистов, смогут ли они продержаться. Генерал вспомнил тот бой в Тюрингии, когда на его позиции шли и «королевские тигры, и «маусы». Тогда пришлось отступить, но там было куда, а сейчас некуда —
