— Что ж, раз так, — подытожил он, — дождемся вашего возращения и спустимся под землю.
***
Натан осторожно плыл под водой. Его со всех сторон окружала прозрачная оболочка, которая сохраняла воздух и не пропускала собственно воду, благодаря чему порох, оружие и одежда осталвались сухими. Рядом скользили светящиеся шарики. Вот такую магию Бреннон любил, хотя Лонгсдейлу и пироману пришлось попотеть над заклятиями. Пес, волк и пума плыли сами по себе, но, очевидно, никто из них в воздухе для дыхания не нуждался. Люди и звери двигались гуськом друг за другом, ведьма — впереди всех.
«Интересно, а в море можно в этаком пузыре нырять?» — подумал комиссар. Редферн что-то бормотал насчет расчета давления и запаса воздуха, но в целом-то наверняка можно улучшить или усилить…
— Сэр, вы куда?! — загрохотал в наушнике голос Джен. Бреннон дернулся и заозирался. Пироман, консультанты, Двайер, животные — все были на месте.
— Куда вы все сворачиваете? Вы же сейчас вернетесь назад, откуда мы приплыли!
— Джен, где ты? — напряженно спросил комиссар.
— Да здесь же!
Пироман подплыл ближе и сказал:
— Это оно. Здесь начинается область искажения.
Бреннон невольно сглотнул. Он даже ничего не заметил! Даже не понял, что повернул назад. Судя по встревоженным лицам консультантов, они тоже не заметили, как на них подействовали чары.
— Вот! — сказала мисс Эттингер. — Об этом я и говорила! Я даше не поняла, где остался вход в канал!
— Он тут! — нетерпеливо вскричала Джен. — Прямо напротив вас!
— Никто из нас этого не видит, — ответил Лонгсдейл. — И тебя тоже не видно.
Вода странно всколыхнулась, и из нее внезапно появилась ведьма, как чертик из табакерки.
— Что будем делать? — спросил Натан. — Ты сможешь провести нас сквозь преграду, если мы возьмем тебя за руки?
— Для начала нужно провертеть дыру в этих пузырях.
— Можно попробовать слить две оболочки в одну, — поразмыслив, предложил Редферн. — Но тогда мне придется пройти первым, чтобы провести разделение оболочек, когда мы переберемся на ту сторону. Лонгсдейл здесь будет заниматься слиянием.
— Что ж, давайте, — кивнул Бреннон. — Консультантов будем переправлять вместе с животными. Мистер Бергман, вы будете следующим за Редферном, потом мисс Эттингер, потом я и Двайер, а вы, Лонгсдейл, пройдете последним. Сколько времени это займет?
— Около получаса.
— Что ж, будем надеяться, Ройзман не успеет выслать на перехват орду нежити.
В полчаса они не уложились. Вода так и норовила залиться в пузыри при слиянии и разделении, поэтому в итоге на переправу ушло больше полутора часов. И что же их ждало, когда они преодолели незримый барьер? Впечатляющей толщины решетка, в которой отчетливо виднелся новый фрагмент на месте того, который выломала мисс Эттингер при побеге.
— Цыц! — Бреннон бдительно перехватил руку Двайера, когда тот потянулся пощупать прутья. — Видишь искры? Заколдовано!
— Вы просто просвещаетесь на глазах, — пробормотал Редферн. — Решетка под магическим током высокого напряжения. Испепелит на месте при касании. Радуйтесь, что вода его не проводит, от отличие от электрического.
— Откуда у этого паразита столько мощи? — проворчал Бреннон. Пироман поднял бровь:
— Оттуда же, откуда у известного вам озерца. Ройзман предусмотрительно выстроил свой бункер над магической жилой.
— Так их что — много?
— Они опутывают своей сетью всю нашу планету. Надеюсь, вы в курсе, что мы живем на круглой планете, а не на диске, лежащем на слонах, которые стоят на черепахе?
Над такими глубокими вопросами комиссар никогда не задумывался. Его всегда волновала более практическая сторона жизни.
— Как убрать этот чертов ток?
Консультанты сбились в кучку и зашуршали между собой на доргернском. Волк, пума и Кусач обследовали решетку, но судя по их мордам, итог был неутешительным. Редферн хмуро рассматривал стены и потолок канала за решеткой. Он даже усилил свет одного из шаров и подогнал его ближе к решетке.
— Видите? — вполголоса спросил пироман и указал Бреннону на глубокие царапины в камне. — Проход охраняют. Эттингер об этом не упоминала.
— Может, Ройзман завел тут стража после ее побега.
— Даже если так, мы все равно не сможем разминуться с тварью в таком тесном пространстве. Разве что скормим ей вашего детектива и пока она будет жевать…
— Эй! — негодующе рявкнул Двайер. Лонгсдейл повернулся к Бреннону и сказал:
— Мы попробуем концентрировать ток на одном участке решетки. Она разрушится, не выдержав такого напряжения, но вам всем, — он выразительно взглянул на пиромана, — лучше отойти.
— Я позабочусь о нашей защите, — холодно ответил Редферн.
— Как думаете, сэр, — тихо спросил Двайер, пока консультанты занимались подготовкой диверсии, — Ройзман уже знает, что мы тут?
— Уверен, что знает, — процедил Бреннон: ему это не нравилось не только потому, что Ройзман мог натравить на них свою нежить, но и потому что мог улизнуть из-под носа. А, может, уже улизнул… — Но если его здесь нет, то мы хотя бы ликвидируем его логово с рассадником всякой падали.
Двайер поскреб пятерней бакенбарды.
— Сэр, а сколько их таких всего? Таких, как Ройзман?
— Достаточно много, чтобы забыть о спокойном сне, — сквозь зубы отозвался Редферн, и комиссар невольно задумался, как часто пироману встречались такого рода люди.
Часть решетки ярко замерцала голубовато-белым. Послышалось негромкое потрескивание, прутья слабо завибрировали; пироман пробормотал заклинание — скутем что-то там, и между решеткой и людьми появилась прозрачная преграда. Голубоватое мерцание заструилось по прутьям, выстреливая искрами, решетка затряслась и брызнула во все стороны каплями расплавленного металла. Вода вокруг вскипела, и Бреннон порадовался прочности пузырей, которые их защищали.
— Ну что, ходу? — встрепенулся Двайер, однако Бергман вдруг вскинул руку, преграждая им путь. Пума замерла, пес и волк напряженно уставились в глубину канала. Из него раздался поскрипывающий шорох, и в темноте вспыхнули четыре бледно-зеленых глаза — два побольше, два поменьше. А потом из мрака с шипением выползло такое, чего Бреннон и в страшных снах не видел. А увидел бы — не факт, что проснулся…
— Боже… — просипел Двайер и широко перекрестился, белея и нашаривая револьвер.
Гадина была большой, темно-зеленой и чешуйчатой, футов десять в длину. Она ползла, помогая себе четырьмя недоразвитыми лапами и двумя огромными когтистыми. Сзади извивался хвост с жалом. В пасти между клыками трепетал влажный раздвоенный язык.
— Это что? — выдавил Бреннон.
