Еще немного, и мы воссоединимся.
Кап.
Я повернула голову и бросила прощальный взгляд на Лорри. В глазах графини стояли слезы, а губы без конца повторяли что-то, но я не могла разобрать слов. Я улыбнулась ей напоследок…
…и вдруг замерла, окрыленная внезапно вспыхнувшей надеждой.
Серебристая паутинка, почти незаметная в ревущем вихре силы, окружавшем алтарь и лорда Голдена, тянулась вдоль стены от Лорри и исчезала за дверью, которую Император так неосторожно сорвал с петель, разомкнув защитный контур. А в глубине коридора на грани слышимости мастера над воздухом уже грохотали шаги.
Кто-то шел сюда.
Безопасники? Стража?
Коул… барон Сильвен отдал ему какую-то карту, и возможно, он понял, где герцог удерживал нас. Понял — и сейчас спешил на помощь.
Лорри… она еще могла спастись.
— Беги, — выдохнула я.
Графиня не услышала, продолжая шептать что-то в исступлении.
И тогда я сделала то, от чего предостерегал меня Коул. Сжала кулак, набирая полную ладонь собственной крови, и бросила ее вперед вместе с остатками магии и жизни, отталкивая лорда Голдена и выставляя против него щит из чистой силы. Восьмой силы, впитавшей в себя все семь стихий.
Кокон тишины лопнул как мыльный пузырь.
Собрав последние силы, я вытолкнула из груди последний отчаянный призыв.
— Беги, Лорри, беги, беги, беги!
Я знала, что не смогу остановить лорда Голдена — что значили мои крохи почти неуправляемой силы против настоящего мага крови, в совершенстве владевшего этим искусством? Но мне и не надо было побеждать — нужно было всего лишь выиграть несколько драгоценных секунд.
Лорри поднялась на ноги, отряхиваясь от прогоревших пут.
— Моя жизнь, кровь и магия принадлежат тебе, Эв! — ломающимся голосом выкрикнула юная графиня. — Держись!
— Беги! Ну же!
Графиня не шевельнулась.
Кап.
— Глупо, — лорд Голден покачал головой, вытаскивая из внутреннего кармана камзола маску Солнцеликого. — Самые бездарно потраченные последние секунды из всех, которые я только видел. — Он повернулся к Лорри. — Нужно было послушать подругу, леди Хенсли. Прожили бы на несколько мгновений дольше.
— Бум, — зачем-то сказала графиня.
И, словно эхом на ее слова, дверь и часть стены с грохотом рассыпались в крошки. Взрывная волна сбила с ног герцога и Лорри. Каменный пол под алтарем задрожал, осыпаясь, и массивная конструкция тяжело завалилась на бок, увлекая меня за собой.
Далекий голос, такой родной и знакомый, прокричал мое имя.
— Эви!
Коул.
Он все-таки нашел нас.
Он вытащит Лорри.
Кап.
Я улыбнулась, радуясь, что в последний миг моей жизни рядом были те, кого я любила всем сердцем.
И умерла.
ГЛАВА 27
Темнота.
Непроницаемая и бесконечная, она обволакивала меня невесомым мягким облаком. Баюкала в нежных объятиях и шептала без слов, что мои страдания окончились. Больше не будет боли, холода, страха — только забвение и вечный покой.
Все позади.
Разве не в этом заключено настоящее счастье?
Счастье… за свою недолгую жизнь я почти не успела понять, что это. Нищета, голод, страх, унижение, беспомощность, горе потери близких — вот этого я натерпелась сполна. И хватит.
Хватит.
Мэр… мама… папа… скоро мы воссоединимся. Я чуть-чуть задержалась в пути, но теперь я с вами. Еще немного — и мы снова будем семьей. Навсегда. Вместе. Вечно.
«Нет».
Короткое слово прозвучало в бескрайней пустоте, словно удар сердца. Я распахнула глаза и увидела перед собой две светящиеся капли — серебряную и аметистовую. В их пульсирующем сиянии чувствовалась легкая укоризна.
«Мы ещё не изменили мир к лучшему», — сверкнуло серебро.
«Мы еще не успели познать друг друга», — мигнула теплой искоркой сирень.
«Простите, — одними губами шепнула я. — Простите».
«Нет».
Я обернулась на новый голос. Третья капля с переливами красного и синего медленно подлетела к первым двум и замерла рядом. Я протянула к ней руку, чувствуя исходящие волны тепла, такие родные, такие знакомые…
«Мэр… — голос дрогнул. — Ну хоть ты понимаешь, что я не могу остаться? Мы скоро будем вместе, совсем как раньше…»
«Нет! — яркая вспышка на миг поглотила все вокруг. — Я умерла, чтобы ты жила».
«Но я не могу. Не могу. Во мне ничего не осталось. Моя жизнь, моя кровь, моя магия — все вычерпано без остатка…»
«Нет! — сине-красная капля недовольно сверкнула, воскрешая в памяти образ камня силы Мэр, в глубине которого затаилась последняя тусклая искорка. — Моя жизнь, моя кровь, моя магия принадлежит тебе».
«Моя жизнь, моя кровь, моя магия принадлежит тебе», — голосом Коула повторила сиреневая капля, в которой отражалось невидимое пламя огня в натопленной печи и контуры полутемной кухни.
«Моя жизнь, моя кровь, моя магия принадлежит тебе», — голосом Лорри, отчаянным и ломким, откликнулась серебристая капля, сияя, точно изумрудные глаза графини в последний миг нашего прощания.
«Ты должна жить, Эв, жить за нас обеих. Ты должна быть счастлива».
И что-то вспыхнуло в груди, откликаясь. Сердце… уже остановившееся, но ещё горячее, готовое в любой момент забиться снова.
«Ты должна быть счастлива».
Счастье…
Вихрь образов закружился вокруг меня, подхватывая невесомое тело, увлекая в круговерть бесконечно сменявших друг друга картинок.
Счастье… это искренний смех Лорри. Это насмешливое «Ох, Эв» моей Мэр и мягкая улыбка мамы, которую я бережно хранила в воспоминаниях, словно самое большое сокровище. Это крепость объятий Коула и то неизъяснимое тепло, что рождал внутри его необыкновенный аметистовый взгляд. И многое-многое другое, что только предстояло узнать и почувствовать, если бы судьба отмерила мне еще несколько лет жизни.
Они были правы — Коул, Лорри и Мэр.
Я так хотела жить.
Так хотела сделать все, чтобы увидеть счастье в глазах других и тоже стать счастливой.
«Живи!» — вспыхнуло серебро.
«Живи!» — сверкнула сирень.
«Живи!» — сине-красная капля разделилась на две половинки, словно я и Мэр.
И три ослепительных луча с силой ударили меня в грудь.
«Живи!»
«Живи!»
«Живи!»
