– Крис, это точно, что вертолет появится послезавтра? – зачем-то переспросил я, хотя что могла мне ответить на это Кристина? «Точно – не точно?» – она сейчас знала об этом столько же, сколько и я.
– Так дядя сказал. Два раза, пока ужинал. Остается лишь верить ему. Уточнить негде. Если, конечно, – хмыкнула Крис, – мне сейчас не идти узнавать это у пэвэошников. А я толком не представляю, где они обитают.
– Послезавтра… – задумчиво пробормотал я. – Послезавтра. А ведь, девочка, у нас почти не осталось времени на представление. Надо начинать играть его прямо сейчас.
– Типа, мне пора залить зенки? – спросила Кристина. Первым актом спектакля должно стать то, что она будто напьется в дрова. И к тому же догонится «Моментом» и анашой.
– Типа, пора залить зенки, – подтвердил я. – Все запомнила, как надо действовать? Или мне повторить еще раз?
– Не надо. Я могу прочитать тебе всю свою роль наизусть.
– Отлично! Тогда вперед. Нельзя терять времени. Удачи, красавица.
– Спасибо! – звонко поблагодарила меня за напутствие Крис. – Включаю обратный отсчет: четыре, три, два, один… Поехали!
Поехали! Уже послезавтра я буду на воле. Или в могиле. И вместе со мной – эта девчушка.
* * *
То, что Крис умница, мне было известно давно. В этом я снова убедился, когда на следующий день ко мне в гараж ввалился Анатолий Андреевич. Весь какой-то трясущийся, погашенный, очумелый! Не то с похмела, не то от представления, которое перед ним разыграла любимая племянница.
– Разин, нужна твоя помощь. – Именно эта первая фраза и была уготована куму по составленному мною сценарию. – Кристине плохо.
– Плохо? – Я не шелохнулся. Как лежал на подстилке, так и продолжил валяться, безразличный к проблемам своего «господина». – Что с ней такое? И почему не принес мне утром поесть?
– У нее опять ломки, – не обратил кум никакого внимания на мой последний вопрос. – И очень сильно болит живот. Она корчится. Ничего не соображает от боли.
– У нее сейчас месячные? – сразу задал я вопрос, который и должен был задать, как врач, услышавший про «острый живот». А сам в то же время подумал: «Кристина, ты супер».
– Месячные? – растерянно уставился на меня Анатолий Андреевич. – М-м-м… Без понятия. Тебе лучше знать.
Это свое умозаключение он выродил так непосредственно, что я чуть не расхохотался: «Мне лучше знать? Вот оно, оказывается, как! Ну, дядя Толя!»
– Причем здесь я?
– Ну… ни при чем, – спохватился кум. И выдал мне информацию, которой я и ждал: – Кристина вчера где-то выпила. Притом сильно. Она даже сама не смогла лечь в постель. Пришлось мне.
– Только не говори, что сам был трезвым, как стеклышко, – бесцеремонно перебил я Анатолия Андреевича. – Никаких наркотиков она не принимала? Не курила, не нюхала? Ты ничего не заметил? Хотя, что ты, сам кривой, смог бы заметить!
– Нет, заметил, – перебил меня кум. – Она нюхала. Во всяком случае, я так думаю. Сегодня у нее под кроватью я обнаружил тюбик с «Моментом». Разин, скажи, а это может послужить причиной тому, что ей сейчас плохо?
– Может. Все может, – расплывчато сказал я и решил конкретизировать свой ответ. А заодно подразнить и без того здорово напуганного дядюшку: – Все может быть, начиная с банальных непроходимости кишечника или аппендицита и заканчивая прободением язвы или, не приведи Господь, какой-нибудь гинекологической гадостью. Скажем, внематочной беременностью, – смаковал я, с удовольствием наблюдая за обалдевшим настолько, что даже приоткрыл рот, Анатолием Андреевичем. – А еще у наркоманов бывают ложные ломки. Даже если до этого они долго не принимали наркотики, небольшое невоздержание, например, бутылочка пива или тот же «Момент», могут вызвать как раз такую реакцию, как у Кристины, – боли в суставах, «острый живот».
– И это серьезно? – беспомощно просипел кум.
– Более чем. При таких жалобах врачи «скорой помощи» без колебаний доставляют больного в стационар. Нужна серьезная диагностика. Ты вызвал «скорую»?
– Нет. Эта больница. Что они могут! – махнул рукой Анатолий Андреевич и наконец изрек просьбу, которую я уже устал ждать. – Сходи посмотри ее. В этих вопросах я тебе доверяю больше, чем местным. Сходишь, Разин?
«Схожу. Куда денусь? – подумал я и звякнул цепью: мол, давай, хозяин, расковывай. – Тем более что сейчас по сценарию мне как раз предстоит осматривать Крис, ставить диагноз: сухая ломка с осложнением в виде делирия,[21]и настаивать на том, чтобы больную даже не думали класть в ижменскую больничку, а срочно решали вопрос ее транспортировки в краевой центр. И, естественно, я должен туда отправиться с ней в качестве сопровождающего. Ради того и заварена вся эта каша».
Анатолий Андреевич – тишайший и скромненький, – и не пытаясь потрясти у меня под носом ГПУТом или напомнить мне о коленной чашечке, достал из кармана ключ от наручников и отомкнул браслет на моей правой руке.
– Пошли, что ли?
– А костыли? – напомнил я. Не хрен куму раньше времени знать о том, что я могу обходиться без них.
– Костыли? Вот про них-то я и забыл, – виновато потупился Анатолий Андреевич. – Обопрись о меня.
Что же, оперся, раз предлагают И доковылял еле-еле до дома, кое-как взобрался по лестнице на крыльцо, вошел в такую знакомую мне прихожую. Как давно я здесь не был!
Я, по-прежнему опираясь на кума, вошел в комнату Крис и сел на постель у нее в ногах. Крис приоткрыла глаза и прошептала чуть слышно:
– Вот так… Заболела… Хреново мне.
«Ну, актриса! – поразился я. – Как легко она вжилась в свою роль. Вот только для полноты образа не помешало бы этой красавице быть чуть-чуть побледнее. И не помешали бы несколько капелек пота на лбу. Впрочем, изменить свой внешний вид со здорового на болезненный выше возможностей Крис. И нечего придираться к девчонке. Она и так сделала все, что могла».
– Принеси мне костыли, – повернулся я к куму. – И градусник.
Хотя ни то ни другое были мне не нужны. Просто я хотел, чтобы этот пыхтящий над ухом обеспокоенный родственник убрался из комнаты, дал мне побеседовать со своей племяшкой наедине.
– Как ты? – проводив взглядом скрывшегося за дверью Анатолия Андреевича, спросил я Кристину.
– Как видишь. Болею, – широко улыбнулась она. – Уже запарилась валяться в постельке и тихо стонать. Поцелуй меня, Костя.
– Погоди. Еще нацелуемся. Будет у нас впереди куча времени. А пока расскажи-ка мне лучше, как все удалось? Все сделала, как я просил?
– Все. Выцедила граммов сто самогонки и чуть не блеванула. И как мужики только пьют эту синьку![22]
