На следующий день, мы забрали талоны и родители были очень довольны, увидев, что у меня все хорошо с оценками. Посмотрев табель Дины, Лена немного нахмурилась и мне почему-то это не понравилось.
- Что с твоими оценками, Дина? - спросила она, посмотрев на дочь, которая стояла рядом со мной, та опустила голову.
- Я не знаю, точнее, не понимаю, - тихо начала та, - в дневнике у меня нет множество плохих оценок, лишь только несколько, и то я успела их закрыть. Мам, я правда без понятия, почему в табеле почти все тройки.
Тройки? При мне учителя ее всегда хвалили, что здесь происходит?
- Тебе повезло, что сейчас мы заняты, если в следующей четверти, мне придет на почту что-то похожее, пеняй на себя, - она отдала дочке табель и вышла из кухни.
Дина села на диванчик, который родители оставили и закрыла лицо руками. Взяв у нее табель, я не поверил своим глазам. Там было только две пятерки, остальные все тройки. В голове не укладывается. Я даже не знаю, что сказать. Это какая-то неразбериха.
- Эй, ты все исправишь, слышишь? Может это произошел сбой в школьном компьютере. Три - это не два, поэтому перестань, - сидя перед ней на одном колене, я старался как-то подбодрить ее.
- Я не понимаю почему так, ведь классная сказала, что еще две пятерки и я выйду отличницей.
- Если бы у нас было время, мы бы поехали и разобрались, но теперь это все придется оставить и сделать все возможное, чтобы похожее не повторилось в годовой, - она обнимает меня и я снова перехожу к банальному способу успокоения: глажу по спине.
Собрав все чемоданы, я стою возле окна и пытаюсь словить каждый куст и каждую мелочь, чтобы запомнить ее.
«Завтра все изменится и как бы не хотелось, мне придется оставить твою душу здесь среди чужих людей, мама. Я надеюсь, что ты будешь меня навещать, потому что именно ты заставляя возвращаться меня домой, когда я шел по наклонной, именно твоя душа, заставляла меня останавливаться время от времени. Но теперь, у меня появился другой человек, который заставляет меня останавливаться, прежде чем сделать что-то плохое».
Дина обняла меня за талию сзади и сердце мое вновь вернуло нормальные удары, а не бешеные скачки.
Выдох 63
Дина
Когда самолет ехал по взлетной полосе, я сильнее вжалась в сидение. Это самое ужасное ощущение из всех. Повороты пролетали один за другим, почему трасса такая длинная? Только лишь спустя несколько минут, мы удачно остановились. Лео все это время держал мою руку, крепко сжимая.
По словам Альберта, мы будем жить в Малаге, на юге Испании. Я, конечно же, не могла не порадоваться. Чем дальше от океана, тем лучше.
Мое настроение было таким же плохим, как и вчера. Все так резко изменилось, но должна признать, что красота Испании, пока мы ехали на машине, меня удивила. На пляже было много людей, но купались единицы. Погода здесь просто чудная, нигде нет грязи и остатков снега. Вода, которая виднелась вдалеке, была светло-голубой, словно я вижу перед собой картинку, на которой просто огромное количество фильтров.
Малага представляла из себя милый город, мы заехали в какое-то кольцо, окруженное круглым зданием, кажется, это стадион. Проезжая мимо него, я улыбнулась. В этом месте, словно лето ожило раньше положенных ей месяцев.
Лишь только погода и любопытство не давало мне разреветься. Лео, по-моему, ничего вокруг не интересовало. Он сидел со мной на заднем сидении и крепко сжимал ладонь. За рулем сидела жена Вовы и, что совсем не странно, она знала русский, хоть и говорила с ужасным акцентом.
Мама точно так же смотрела по сторонам и, иногда, говорила насколько это чудное место. Мы с ней никогда не выбирались за границу, лишь только два раза за мои восемнадцать лет, могли выбраться на море, к примеру, в Ольгинку или Геленджик.
Проезжая высокие здания квартир, я вспомнила унылую Москву. Сейчас там наверняка идет дождь, потому что когда мы вылетали, были тучи.
Нам удалось благополучно продать два дома, что не скажешь о машине. Ее мы оставили на попечение отцу Ника, и если в скором времени она будет куплена, наш кошелек пополнится еще на несколько миллионов. Мама до сих пор рада, что мы разобрались с последними долгами. Оказывается, Альберт начал занимать деньги еще в прошлом году. Об этом знала только мама. Лео очень сильно рассердился и мужчина заметил это. Они не разговаривали всю дорогу до аэропорта в Москве и, как наверное заметно, до сих пор.
«Мазду» и автомобиль Альберта, тоже пришлось оставить в Москве. Отчим купил место на парковке на целые полгода. За это время, мы успеем все решить: поменять деньги на евро, найти где прописаться и тому подобные проблемы. Переезд дело кропотливое и очень сложное.
Женщина остановила машину около одного из высоких зданий, и мы все вышли. Я сняла куртку, потому что на улице очень тепло. Лео вновь оказался рядом и вновь сжал мою ладонь. Такое чувство, будто он волнуется по поводу чего-то.
- Все в порядке? - тихо спросила, пока Альберт что-то говорил Каре.
- Да, все хорошо, как ты себя чувствуешь?
- Не так плохо, как в Лос-Анджелесе, но голова немного ноет.
- Скорее всего, это из-за перелета, может давление, жаль, что я не медик.
Спустя десять минут, мы поднимались по идеально-чистому, железному лифту на девятый этаж. Мое сердце с каждым этажом, начинало биться быстрее, но толком понять не могу, с чем это связано. Надеюсь, что у них в семье все добрые, потому что жена Вовы была слишком серьезной и, изредка, поднимала свою голову слишком высоко.
На всех квартирах, были одинаковые железные двери, быть может это новая постройка или что-то подобное. Когда мы остановились у самой дальней, я напряглась, потому что напрягся Лео. Женщина слишком медленно отмыкала замок и мне уже хотелось вырвать из ее прекрасно наманекюренных пальцев чертов ключ, и сделать все самой. Не надо так волноваться. Когда мы переехали к Альберту, мне и то было легче. Сам мужчина, вообще не подавал признаков волнения.
Когда она разделалась с замком, пропустила нас первых, что с ее стороны показалось очень уважительным. Как и предполагалось, квартира была очень большой. Ну еще бы, Вова наверняка вложил в нее целое состояние. Я уверена, что та статуэтка на тумбочке, стоящей напротив меня, сделана из золота. В панике, я начинаю думать о всем, о чем не стоит сейчас думать.
Из какой-то комнаты вышла полноватая женщина, вытирая руки об полотенце, и начала приветствовать нас на таком же ломанном русском. Как оказалось, это и есть та самая дочь - Ирэн - про которую рассказывал мне Лео. Она крепко обняла в первую очередь его и сказала ему, что приготовила любимые испанские сладости.
Знакомство проходило очень долго. Кроме этих двух женщин, больше никого не было. Вова был на работе, а его племянница отдыхала с подругами и должна была вернуться поздно вечером. Почему они называют ее цветком? Может у нее имя, как название цветка?
