Книга Стрекоза второго шанса - Дмитрий Емец

Настоящий поступок – есть действие, не осмысливающее себя как поступок.

Из дневника невернувшегося шныра

Даня пнул ведро. Перевернул его и сел. В пегасне он был один. Сюда он пришел, чтобы укрыться от всех. Про крылья стрекозы он так никому и не сказал. Не набрался храбрости. И теперь считал себя виноватым во всех бедствиях человечества, начавшихся, как известно, с изобретения колеса. Ему не хотелось дышать, не хотелось думать, не хотелось смотреть по сторонам.

– Паршиво, господа! Паршиво и нелогично! Не вижу системы! – бормотал он, имея в виду и общее мироустройство, и свою собственную, отдельно взятую жизнь.

Ворота лязгнули от хорошего пинка. В пегасню ввалилась Штопочка и двинулась к бочонку с овсом. Бич был привычно перекинут через плечо и лихо закручен. Ступала Штопочка широко, по сторонам не смотрела. Ощущалось, что маршрут знакомый. Добравшись до бочонка, Штопочка засунула руку до плеча в овес. Даня встал, нарочно брякнув ведром.

Штопочка тревожно оглянулась.

– А, это ты, длинный! Что ты тут делаешь?

– Ничего, – с обидой отозвался Даня. Он, конечно, был длинным и не оспаривал этого факта, однако не настолько длинным, чтобы всякие короткие постоянно напоминали ему об этом.

– По тебе и видно! – сказала Штопочка, выуживая из овса бутылку.

Даня разинул рот. В бутылке был явно не кефир, хотя и кефир, говорят, имеет какие-то градусы.

– Смотри не сболтни никому! А то обижусь прямым в нос! – предупредила Штопочка.

Даня замотал головой. Штопочка ободряюще хлопнула его по плечу.

– Вот и лады! Глотнуть хочешь? Грамотная самогонка. Есть тут один дед в Копытово, бывший химик. Я ему грязь с двушки привожу, она от радикулита лечит.

– Я не пью! – пискнул Даня.

– А кто пьет? Я, что ли? – Штопочка отхлебнула из горлышка и, поморщившись, выдохнула прямо в нос принюхивающемуся ослику Фантому. – Разве ж я пью? Я прихлебываю. Видел бы ты, как другие пьют. Последний раз предлагаю! Нет? – И Штопочка оглянулась, собираясь зарыть бутылку в овес. Чисто из научного интереса Даня забрал у Штопочки бутылку и капнул себе на язык. Видя, что Даня кривится, ослик Фантом сочувственно полез к нему мордой и лизнул его в губы. Даня с воплем оттолкнул осла, запутавшись пальцем в его свалявшийся гриве.

– Ну ща что-то будет! – со знанием дела сказала Штопочка.

Несколько секунд Даня стоял неподвижно, глупо улыбался и раскачивался. Ослик мирно подбирал губами рассыпавшийся овес. Наконец зрачки Дани перестали метаться в орбитах и уставились в одну точку.

– Вот что интересно, господа! – лекторским голосом произнес он, хотя господа в пегасне отсутствовали, а благосклонно внимавшая ему Штопочка совершенно определенно была дамой. – С 1981 года крепость алкогольных напитков выражается в объемных процентах содержания алкоголя при 20 градусах Цельсия. Эстонская водочная монополия продавала до 1940 года 98 %-ный картофельный спирт. Сейчас самый крепкий из существующих морской ром Пассера – 79 %, не считая американского спирта в 95 %, который выпускается в 31 штате Америки. Похмелье усиливается из-за присутствия токсических веществ. Например, амилового спирта…

– Голова! Деятель, в натуре! Знанья есть – ума не надо!

Штопочка одобряюще ткнула его кулаком в живот. Даня икнул. Еще разик отхлебнув из бутылки, Штопочка окончательно зарыла ее в овес. Когда она вытащила руку, Даня с отрешенной созерцательностью уставился на плетеный браслет на ее запястье. Плетение было главным увлечением Штопочки, не считая бича, верховой езды и множества вредных привычек. Она плела все, что угодно и из чего угодно – из веревочек, шнурков, лент, тесьмы, но лучше всего из кожаных ремешков разной длины. Треть ШНыра ходила в разных ее поделках.

Даня увидел браслет и вспомнил пухлощекого ведьмаря из парка.

– Он телепортировал с закладкой! И наверняка знал, где хочет оказаться! А я не знал! И потому уцелел! – крикнул он, срываясь с места.

Штопочка наклонила голову и выдохнула в ладонь, проверяя, пахнет ли от нее спиртным.

– Блин, лука бы сожрать… И чо? – спросила она без энтузиазма.

Даня не ответил. Он уже верблюдил к ШНыру.

* * *

Даня толнул дверь кабинета. Вбежал и замер. За столом Кавалерии сидела Рина и поочередно примеряла все очки директрисы.

– У меня все в порядке с логикой вещей, а вот времени мало! От тебя требуется одно подлежащее и одно сказуемое! – сказала она, строго глядя на Даню поверх очков.

Даня, наконец, пришел в себя.

– Где Кавалерия? – завопил он.

Рина поморщилась.

– Не ори как потерпевший! Не надо Шумана! Лучше сразу Глюка! А то у меня и так сегодня с утра сплошной Мусоргский на душе!

Даня понял, кто криком тут ничего не добьешься.

– Что ты тут вообще делаешь? – спросил он мрачно.

– А что, не видно? Меня посадили работать «нетом», – с гордостью сообщила Рина.

– Кем работать?

– Работать «нетом» – это объяснять всем подряд, что кого-то нет на месте. Очень полезная работа! Ты уже шестой за пятнадцать минут.

– Ты не понимаешь! Мне нужна Кавалерия! Сию минуту!

– Какое совпадение! Тем пяти она тоже была нужна сию минуту! – Рина провела пальцем по воздуху, рисуя дугу. – Но, увы, она телепортировала. Кентавр у нее разряжен, связи нет.

– Куда телепортировала?

– Здоровый вопрос! Куда – не знаю, она мне не докладывает, – вздохнула Рина. – А почему, собственно, не докладывает?.. Непорядок! Ну давай, говори, чего там у тебя?

Тайна жгла Дане душу. Через двадцать секунд Рина знала, что исчезнувшие крылья могут быть в парке. Через сорок – выпытала у Дани, как туда попасть и получила точное описание забора, перелезая через который он посеял закладку.

Рина вскочила. Решения она принимала быстро, но всегда не в кассу. Во всяком случае, так утверждала Мамася.

– Сиди работай тут «нетом»! Я скоро! – крикнула она.

– Ты куда?

– За Гавром! – Рина была уже в коридоре.

– Зачем?

– Он ищет… – донеслось издали.

– Кого?

– …твоего дедушку!!!

Даня вернулся в кабинет и очень озадаченный, стал размышлять, зачем Гавру его дедушка.