— Да-да, господин Хортов, в городе Курске строил дома! — с гордостью сообщил старик. — И немного говорю по-русски. Если вы позволите, то мы можем общаться на вашем языке. Мне очень важно для практики.
— Запрещаю! — категорически отказал Хортов. — Практика мне тоже нужна. Знаете, чем я занимаюсь?
— Безусловно, господин Хортов! Читал вашу статью! Мне нравится, что вы пишите о стариках, о судьбах людей… И о немецких исторических проблемах. Современная пресса — это криминал, грязные истории и катастрофы. Не обижайтесь, но русская тоже! Жаль, что Россия взяла на вооружение пороки Запада.
Его осведомленность о делах хозяина слегка насторожила, однако Андрей отнес это на происки законной жены — даже прислугу натаскала…
— Вы читаете русские газеты?
— Иногда покупаю, когда езжу в Берлин. Так, из любознательности читаю, пользуюсь Интернетом, — старик оказался неожиданно словоохотливым. — Я много пропустил в юности, да… Теперь наверстываю в старости. Мне было четырнадцать лет, когда Гитлер пришел к власти. Вы представляете мою юность?
— Штурмовые отряды?
— Я не знал, чем все это закончится, — признался дворецкий. — Мы были молодыми и очень хотели поправить дело. Ведь Германия стояла у последней черты. Помню, когда моего отца выбросили за ворота, он готов был поддержать какой угодно режим, — от воспоминаний его глаза окончательно потускнели и зрачки потеряли цвет. — Была страшная безработица и даже голод!
Хортов молчал, посматривая на гараж, и Шнайдер наконец спохватился, снял бейсболку с седой, маленькой головы.
— Прошу прощения, господин Хортов… Я стар, и мне не с кем говорить…
— Пожалуйста, я люблю слушать…
— Вы, кажется, хотели заглянуть в гараж?
— Да, я хотел посмотреть машину.
— О, у вас прекрасные машины! Фрау Хортов поручила мне исполнять обязанности механика. Прошу! — он достал ключи, направляясь к гаражу. — Особенно мне нравится ваш «форд» с трехсотсильным мотором. Люблю американские автомобили! Они большие, солидные, и когда садишься за руль — чувствуешь себя таким же большим и самоуверенным человеком. А какой мягкий ход, господин Хортов! Он плывет по дороге, как корабль!
Дворецкий (он же садовник и механик) открыл дверь, и Андрей мысленно присвистнул: в гараже оказалось четыре машины разных классов, от того самого корабля «форда» до малолитражного «пежо».
— Документы и ключи в этом шкафчике, — услужливо показал Шнайдер. — Автомобили заправлены. Я не успел поменять кассеты, но сделаю это сейчас же!
— Какие кассеты?
— Магнитофонные кассеты. Вероятно, вы любите слушать русскую музыку?
— Да, особенно, цыганские романсы, — надо было вести себя, как подобает, иначе старик не поймет.
— К сожалению, в Германии не купить таких записей, — расстроился он. — У меня есть лишь украинские…
— Тоже годится…
— О, я очень люблю украинские песни! — воспрял Шнайдер и вдруг запел: — Ничь така мисячна…
И голос у него был совсем неплохой…
— У вас и по-русски так же получается? — на русском спросил Андрей.
— Если бы я имел практику! — почти без акцента сказал дворецкий. — Вы бы не заметили, что я — немец.
— Поставьте эту машину к воротам. — Хортов указал на «вольво». — Я выезжаю.
— Хорошо, господин Хортов, — он изобразил китайский поклончик, но глаза оставались бесцветными. — Если хотите, я могу послужить вам шофером. Вы же не знаете западную часть города, и легко заблудиться.
Эту часть Берлина Андрей изучал на занятиях, помнил расположение улиц и многих объектов, но признаваться дворецкому не захотел: навязчивость его была выразительной и целенаправленной.
— Ну что ж, послужите шофером, — согласился он и пошел в дом.
Через десять минут он сел в машину на заднее сиденье, сказал по-русски:
— Гони!
— Разрешите узнать, в каком направлении?
— На Берлин!
Еще через четверть часа дворецкий уже катил по столице Германии и косил глаз, ожидая указаний.
— На набережную Хафеля, в район лодочной станции, — подсказал Хортов.
— На Хафеле три лодочных станции…
— Мне нужно на ту, где в апреле сорок пятого стояла зенитная батарея.
Шофер посмотрел на него с интересом, однако ничего не сказал.
— Да, я знаю это место.
— Вы же провинциальный житель, Шнайдер? Откуда такие знания столицы?
— Я хорошо знаю историю последнего похода на восток и обратно, — признался шофер. — Печальную историю для немцев. После войны каждый немец стал аналитиком, и я много лет пытался понять, почему мы потерпели поражение, много читал, учил русский язык… Мы были слишком самоуверенны… Вам это интересно, господин Хортов?
— Разумеется, хотя подобные выводы я уже слышал от немцев. Вы не очень оригинальны, Готфрид.
Белая лодочная станция сохранилась, скорее всего, в старых размерах, поскольку особняк сразу же за ней был цел, хотя с другой стороны его подпирал высотный гостиничный комплекс. Хортов прогулялся вдоль кованого заборчика, осмотрел усадьбу — маленький сад на береговом склоне, за ним белесая вода, а на той стороне новые ряды фешенебельных домов…
Томас фон Вальдберг жил здесь несколько лет, будучи принятым в чужую семью…
Пожилая женщина во дворе заметила интерес незнакомца, подошла к калитке.
— Простите, фрау, кто живет в этом доме сейчас? — спросил Хортов.
— Здесь живут Крюгеры, — произнесла она, готовая сама задавать вопросы.
— И как давно живут?
— О, почти двадцать лет. Он — муниципальный служащий…
— Спасибо, — Андрей круто развернулся и пошел к машине.
Женщина осталась у калитки, глядя вслед с настороженным любопытством.
— Поехали! — скомандовал он, усаживаясь сзади. — Вам можно доверять тайны, Шнайдер?
— Разумеется, господин Хортов!
— Тогда поехали по бардакам!
Андрей говорил по-русски, и шофер, должно быть, не понял.
— Куда поехали?
— В публичные дома! Ты помнишь, Готфрид, как выглядят проститутки?
Тот не ожидал такого и обескуражено замолчал. Андрей хлопнул его по плечу.
— Не бойтесь, жена не узнает. И моя тоже… Так вы знаете, где есть бордели в Берлине?
— Да-да, я помнил… Но вы же приехали к жене! Которую долго не видели!
— Не кричите, нас могут услышать.
Шнайдер перешел на шепот.
