Глава 51. Дэниел Розенштайн
Она плывет ко мне. Спокойная вода бассейна не касается ее красных губ.
— Божественно, правда? — спокойным и ласковым голосом произносит она. — Просто райское блаженство, так тепло. Я останусь здесь навсегда.
Ее слова — как кубики сахара, падающие в несладкий чай.
Стоя на выложенном плиткой дне бассейна, я развожу руки, чтобы поймать ее. Она падает мне в объятия, наши тела раскачиваются, волнуя воду, наше дыхание спокойное и свободное. Я провожу рукой по ее волосам, спине.
— Кто ты? — шепчу я ей на ухо.
Она прижимается губами к моим. Проводит по ним языком.
— Я та, кого ты хочешь во мне видеть.
— Алексу, — говорю. — Я хочу, чтобы ты была Алексой.
Она обнимает меня за шею, а потом одним быстрым движением ногами обхватывает меня за талию.
— Если ты откажешься, я утоплю тебя, — шепчет она. Ее рука шарит у меня между ног.
Она закрывает глаза, отпускает меня и уходит под воду. Я ощущаю прикосновение ее упругих бедер. Я тоже ныряю. Мы задерживаем дыхание и практически не двигаемся. Я думаю:
«Мы не одни».
Моника обхватывает меня за талию.
— Ты грезишь, — шепчет она, прижимая меня к себе.
Пауза.
Переориентация окружающей обстановки.
— Что? — озадаченно говорю я.
— Ты грезишь, — повторяет она, обеими ладонями обхватывая мои мокрые щеки и гладя меня по голове.
— Дэниел.
Она придвигается ближе, наши носы почти касаются.
— Я хочу ребенка.
Глава 52. Алекса Ву
— Тогда почему он там? — раздраженно говорю я. — Одно дело шпионить, и совсем другое — носить его фото в своем кошельке. Это неправильно.
Стоя спиной к станции «Олд-стрит», Элла поднимает воротник своей новой дубленки. Ее движения немного дерганые, глаза налились кровью. Я спрашиваю себя, а не подсунул ли Навид что-нибудь ей в сумку, как это предполагала Кесси. Возможно, кайф Эллы — это результат тоненькой «книжки» кокаина, брошенной ей Навидом, как кость.
— Я сделала это, только чтобы доставить ему удовольствие. Это ничего не значит. Послушай, — говорит она, теребя золотое ожерелье с болтающимся ключиком, — он сам дал мне ее. Я работаю над тем, чтобы завоевать его доверие.
— Тогда ты вводишь его в заблуждение, — говорю я. — Будь осторожна.
— Алекса, я работаю на него. Я уже ввожу его в заблуждение.
— В каком смысле?
— Он думает, будто все девочки хотят переспать с ним. Я подыгрываю.
— Значит, теперь ты одна из его «девочек»? — цежу я, сжимая в кулаке ожерелье Эллы. — Ключ к его сердцу? — хмыкаю я, вспоминая комментарии Раннер. Сарказм — это низшая форма остроумия.
— Я не знаю, зачем он, но, может, он отпирает что-то важное, — защищается она.
Молчание.
— Ты трахаешься с ним? — спрашиваю я.
Мой Здравый смысл косится на меня.
— Ты серьезно спрашиваешь меня об этом?
— Ну…
— НЕТ! Я НЕ трахаюсь с ним! — орет мой Здравый смысл, хватая меня за руку. — Послушай, мы же договорились. Я выполняю свою часть сделки. А ты? Решила выйти из игры?
Я понимаю, что сняла кожуру с картошки, но не хочу прикасаться к пюре.
— Нет, — качаю я головой. — Я просто хочу убедиться, что ты в безопасности. Вот и все.
«Лгунья, — шепчут Паскуды. — Признайся в том, что не веришь ей».
Мы идем за какой-то женщиной в замшевых сапогах. К каблукам прилип снег. Она сворачивает на Руфус-стрит. Я поднимаю голову и смотрю на безупречно чистое, без звезд, зимнее небо. От холода у меня слезятся глаза. Мы лавируем в шумной толпе, идущей вдоль Олд-стрит. Улица украшена рождественской иллюминацией и гирляндами. Мне приходится то и дело замедлять шаг, один раз я упираюсь в стайку девушек у дверей испанского тапас-бара. У девушек в руках бокалы с красным вином.
— Курить будешь? — спрашивает Элла, показывая мне открытую пачку.
— Нет, — бурчу я. — Я хочу выпить.
Мы еще какое-то время идем по улице, но тут Элла отбрасывает «бычок».
— Пошли сюда, — указывает она рукой.
* * *
— Две водки, одну со льдом, — говорит Элла, пробравшись к барной стойке.
Девушка с огромным «ульем» на голове улыбается. Ее упругую грудь обтягивает майка с надписью «Рамонс»[31].
— Сейчас, — говорит она.
Элла придвигается ко мне, от нее пахнет сигаретами.
— Что происходит? У меня такое чувство, что ты не доверяешь мне, — начинает она.
«Она тебя раскусила», — усмехаются Паскуды.
— Дело не в том, что я не хочу этим заниматься, — лгу я. — Страдает моя работа. Все это вынюхивание, околачивание в «Электре» и в Дрессировочном доме — я совсем не так хочу проводить свое время. Это небезопасно.
— Ты обещала, что поможешь, — говорит она, залпом выпивая водку.
Я достаю платок из сумки и вытираю стойку. Выравниваю подставки под выпивку. Опять вытираю стойку.
— Я и помогаю, — защищаюсь я, — но нам нужно вернуться к нормальной жизни. Ты говорила, что поработаешь там, пока не накопишь денег на квартиру. Разве ты еще не накопила? Так уходи.
— Я уйду, не доставай меня! — кричит она. — Между прочим, мне еще нужно и кое-что покупать.
— Что? Очередные сапоги? Тряпки? Косметику? Что, струсила? Боишься выполнять наш план?
— Хватит! — бросает она. — Я все поняла.
— Давай действовать, у нас достаточно доказательств, — не унимаюсь я. — Имена. Веб-аккаунты. Номера телефонов. Что еще нам надо? Пошли в полицию.
