И от этой картины он почувствовал, что звереет. Он с такой яростью начал прокладывать себе дорогу к Барьеру, что уже не заботился о защите и не замечая нескольких встреченных вскользь ударов. Его одежду заливала кровь, она сочилась из груди и раненых рук, стекала по лицу и из раны на голове. Он лишь стер ее рукавом и снова рванулся вперед. Еще чуть-чуть. Он видел, как дыры в Барьере расползались и соединяясь, образовывали огромные провалы, в конце концов формируя такую брешь, которую они не смогут быстро заделать. А она все ширилась и расползалась. Двигалась вверх и в стороны, поглощая на своем пути Барьер, и за этим провалом уже виднелось такое же плато, как и с их стороны. Земля под ногами постепенно теряла свое свечение и медленно погружалась во тьму. Тьма была повсюду, она расползалась во все стороны, протягивая свои щупальца и обвивая ими все вокруг. А самое ужасное, что в центре этой тьмы лежала Кристина, и именно из ее груди брала начало эта тьма.
Липкий страх пробежался по всему телу, заставляя Рэма в последнем рывке отбиться от нападавшего на него противника и рвануть к Кристине. Сзади все еще раздавались звуки битвы, когда он упал рядом с ней на колени и трясущимися руками стал вскрывать один за другим кристаллы с эмри, вливая их содержимое ей в рот. Если бы только у него было побольше резерва, он бы поделился своей силой. Когда кристаллы закончились, он оторвал кусок ткани от своей рубашки и быстро перетянул ее руку, наклонился над ней, пытаясь услышать ее дыхание и биение сердца. Бьется, все еще бьется! Он судорожно гладил ее по растрепавшимся волосам, нежно обводил кончиками пальцев овал лица и шептал, склонившись к ее лицу:
— Живи! Пожалуйста, живи! Мы все решим, только не оставляй меня, не оставляй! Я так люблю тебя. — его голос сорвался на почти беззвучный шепот, и он с трудом смог проглотить тугой ком в горле, и все же пара горячих слез упала на лицо Кристине, которые он тут же нежно стер.
Он не плакал со смерти матери, тогда ему казалось, что он потерял последнего близкого ему человека и, что он уже никогда не сможет кого-то любить так сильно, чтобы оплакивать его.
Но всматриваясь в бледное лицо Кристины, он плакал. Ему было жаль эту девушку, вырванную из своего мира, жаль, что она так и не смогла вернуться. А еще, ему, наверное, впервые было жаль себя. За то, что он так и не узнал, какого это быть любимым в ответ, как это просыпаться рядом с ней и целовать ее сонное лицо, а она бы мило морщилась и куталась в одеяло. Обидно до боли за то, что у них с Кристиной больше ничего не будет, ни страстных ночей, ни теплых вечеров у камина, ничего. Он сам выдумал себе все это, а она просто хотела вернуться домой, ей был не нужен ни этот мир, ни он сам. А сейчас они опять в той же точке, что и несколько недель назад, с одним только отличием. Сейчас его сердце обливается болью, в ожидании, выживет она или нет.
Тихий вздох привлек его внимание, выбросив из пучины тоскливых мыслей. На него смотрели самые чудесные глаза во всем мире. Сначала непонимающе, а затем становясь все более и более обеспокоенными. Ее взгляд почти ощутимо прошелся по нему, остановился ненадолго на кровавом пятне на груди и задержался на лице. Она попыталась что-то сказать, но ее голос был настолько тих, что Рэм наклонился, чтобы расслышать хоть что-нибудь. И тут с удивлением увидел, как ее глаза расширились от ужаса, и она дернулась всем телом, резко прижав его к себе и перекатившись на бок.
Рэм, не ожидавший от нее подобного, резко отстранился и приподнялся, чтобы краем глаза увидеть, как Морт одним движением насквозь пронзает последнего из выживших противников, который оказался сзади них с Кристиной. Он рухнул на колени и завалился на бок. Его, все еще открытые глаза, смотрели на Рэма и ему почудилась в них насмешка.
Но жизнь этого подонка его мало волновала, и он тут же перевел свой взгляд на Кристину и с его губ сорвался полушепот-полустон:
— Нет! Зачем? Зачем ты это сделала? — он тут же обнял ее, крепко прижимая к груди, и раскачиваясь из стороны в сторону.
Из ее спины торчал кинжал, который предназначался ему. Теперь у нее не было шансов, он это понимал, но все равно бросил просящий взгляд на Морта и одними только губами попросил кристаллы с эмри. Он попытается снова. У него ведь почти получилось, должно помочь и сейчас. Морт протянул ему пару кристаллов, это все что у них было. Он с ужасом понял, что не хватит, а пока прибудет подмога, будет уже поздно.
— Рэм, — донесся до него слабый голос Кристины, и он наклонился еще ниже, придвигаясь вплотную к ней, чтобы не пропустить ни одного слова, — верни меня домой, я хочу умереть там. Верни пожал… — голос ее сорвался, и он отстранившись взглянул ей в глаза.
Они были наполнены мольбой и из них уже уходила жизнь. Он сжал руку с кристаллами, пытаясь принять решение. Последнее, что он может сделать для нее, это вернуть домой, как и обещал. Обещал, но знал, что не сможет. А сейчас? Сможет ли он сделать это сейчас? Если у него и не получится, то он хотя бы попробует.
Быстрым движением он надломил кристаллы и вылил содержимое себе в рот. Времени ждать пока энергия приживется и наполнит резерв не было и он, крепко обняв Кристину прошептал ей на ухо:
— Представь место, где тебе могут помочь. — он все еще надеялся, что в ее мире ей смогут помочь, она ведь рассказывала про их медицину.
Почувствовав от нее отклик, он открыл портал. Он образовался прямо перед ними и, крепко обняв Кристину, он нежно поцеловал ее напоследок и, протянув руки, опустил ее по ту сторону портала. Ему не хватит сил пронести ее туда самому. Портал быстро схлопнулся едва он успел убрать руки, он лишь надеялся, что все сделал правильно и все получилось.
Он так и сидел на коленях, положив руки на бедра и свесив голову на грудь. Он не слышал ничего, что происходило вокруг, прислушиваясь только к одному звуку. Ее сердце. Оно все еще билось. Слабо, неровно, но билось. Он чувствовал его даже в другом мире. Пусть она живет. Пусть будет счастлива, ему будет достаточно, если он будет знать, что она где-то там, жива и здорова.
Звук ее бьющегося сердца ударами молота о наковальню отдавались в его голове. Тук-тук, тук-тук, тишина, тук-тук, и снова тишина, тук, тишина, тишина. Он с замиранием сердца слушал и ждал, что вот сейчас снова раздастся долгожданный звук. Ну давай, давай! Он никогда ничего так не ждал, как сейчас. Он бы все отдал за то, чтобы сейчас услышать это заветный звук. Но в ответ ему была тишина. Но он все еще надеялся и ждал, снова и снова прислушиваясь. Может сейчас? Или вот сейчас? Но минута сменяла другую, а тишина в его голове давила и разрывала на части. Как же больно! Не уберег!
Он не знал, сколько так просидел, пока ему на плечо не легла тяжелая ладонь и слегка сдавила его, в понимающем жесте. Рэм поднял вверх пустой взгляд и встретил сочувствующий взгляд друга.
— Король прибыл, — как из тумана донесся до него голос Морта, — ты нам нужен, Вермонт.
Глава 29
Рэм. Два месяца спустя.
Печальный взгляд скользил по кушетке напротив, где все так же лежали небольшие подушки и аккуратно свернутый плед. Он сидел напротив, как всегда в своем любимом кресле, и не мог оторвать взгляда от того места, где в их вечера так любила сидеть Кристина, укутавшись в этот самый плед. Он протянул руку и стащил его с кушетки, тут же уткнувшись в него носом, и ощутил едва уловимый запах цветов тилина. Он навсегда останется в его памяти как ее аромат, такой знакомый и родной. Он еще несколько раз глубоко втянул в себя этот чудесный запах, и плед упал ему на колени. Как же больно! И он сделал большой глоток из бокала, который так крепко сжал в руке, что казалось еще немного, и он треснет. Сорнет мягко обволакивал внутренности, растекаясь теплом, но не даря желанного спокойствия. Ему, пожалуй, лучше выпить ядреного крейского ака, чтобы он прожег внутренности и хоть немного растопил то оцепенение, в котором он находился все, прошедшие с той ночи у Барьера, два месяца.
