— Да, опыта у него хоть отбавляй. Сначала режет, потом зашивает, — покосилась на Кэйти, порывающуюся что-то сказать. Плошки со свечами в её руках мелко подрагивали. Зашептала: — Может язык отрезать и губы зашить.
— И материал с инструментом у него соответствующий, — не слыша последних слов госпожи, продолжил лекарь.
— Да, целый ящик всяких железок, — приврала, конечно. Но чего не скажешь ради собственного спасения. В том, что Дуремар не пойдёт к Ланзо, она уверена не была. Значит, нужно попросить воина об услуге не выдавать её.
Кристоф усмехнулся, глядя на сестру и госпожу, натягивая край одеяла на грудь.
— Очень интересно, — итальянец достал «волшебный» порошок, присыпая края раны.
— Хорошо, — сглотнула слюну служанка, не спуская глаз с крючка в руках лекаря.
— Берта, наверное, здесь ночует? — на утвердительный кивок девочки, продолжила: — Когда мать подменит тебя, придёшь убраться в моих покоях.
— Хорошо, госпожа.
Глава 24
На этот раз служанка, молча, влетела в комнату. Дико вращая глазами, она прямиком рванула в умывальню, громко хлопнув дверью. Послышавшийся характерный шум передвигаемой скамьи не оставил никаких вопросов о цели её перемещения.
— Забаррикадировалась, — прошептала Наташа, настороженно прислушиваясь к тишине в коридоре.
Она встала со скамьи у окна, где довязывала косынку и, глянув на свечу, решила её не брать. На цыпочках подойдя к входной двери, осторожно приоткрыла её, выглядывая. Погони нет. Ничьих криков не слышно. Да что опять с этой девчонкой?! Привидение увидела?
Толкнув дверь в умывальню, убедившись, что она надёжно подперта, постучала:
— Кэйти, blin, открой немедленно, — прислушалась. С обратной стороны не прозвучало ни звука. — Ладно, как хочешь. Только я здесь ночевать не буду. Уйду к госпоже Юфрозине, и ты останешься одна. Вот тут оно тебя и сцапает.
— Это не оно, госпожа Наталья, — послышалось из-за двери.
— Я ухожу, — потопала на месте.
— Ай, госпожа, я с вами! — скамья в мгновение ока отодвинулась, и в широко распахнувшуюся дверь вылетела служанка. Натолкнувшись на госпожу, ахнула, шарахаясь назад.
Наташа, скептично оглядев её снизу вверх, поджала губы.
— Думаете, я придумываю? — брови Кэйти поползли вверх. Госпожа утвердительно качнула головой. — А сами идите и посмотрите. Там внизу сатана стоит.
Иноземка хмыкнула:
— Сатана? С рогами, да? И с хвостом? — сложила руки на груди. — Показывай.
Девчонка пожала плечами, ткнув пальцем в дверь:
— Там, возле кухни.
— А, проголодался, косматый? За свежей молодой кровью пришёл, — она вздохнула, ухмыляясь: — Знаешь, я всё-таки откажусь от тебя. — Они уже шли по коридору. Служанка не отставала, следуя позади госпожи. — Мне вот такие овечки дрожащие не нужны… Сама не всегда… — Не договорив, Наташа вышла на лестничную площадку. Упершись руками в перила ограждения, наклонилась вниз, вглядываясь в силуэты на первом этаже.
Ярко горящие факелы осветили графиню Мисуллу в чёрном платье и такой же короткой накидке на голове, прижатой золотым обручем с крупными «горящими» рубинами.
Берта, безвольно приткнувшаяся к стене у двери в кухню, держалась за грудь в области сердца. У её ног на полу лежал перевёрнутый поднос с разбитой посудой и размазанной по полу едой.
Из дверного проёма слышалось злобное рычание и фырканье кошки.
Столы после вечерней трапезы не были убраны. Вокруг царил беспорядок. Отсутствие прислуги и мёртвая тишина удивили. Куда же все пропали? Нет, не все. Несколько работников медленно подходили со стороны входа, прислушиваясь, что говорит приехавшая итальянская госпожа.
Мисулла ди Терзи, хлопая по ладони ребром китайского не складывающегося веера утива, на отличном немецком языке вычитывала кухарку:
— Я повтогяю последний газ: кухонная пгислуга должна пгиносить тгапезу в его покои, — она ткнула веером в сторону тёмной фигуры рядом, — и его еда не должна отличаться от той, котогая подаётся на стол вашего господина. Поэтому поднос с тгапезой в его покоях надлежит немедленно заменить.
Повариха, машинально кивая, не спускала глаз с округлой лёгкой лопаточки в руках итальянской гостьи, так напомнившей ей мухобойку, которую она просила сделать своего мужчину. Только ручка у этой коротковата. И она ей опахивается! Да, когда нечем дышать, Берта опахивалась краем передника или полотенцем. А у господ вон оно что… И муху можно отогнать, а то и прихлопнуть.
Наташа всматривалась в крупную расплывчатую фигуру и никак не могла понять, кто внизу с графиней, за кого она так хлопочет? И только когда гостья развернулась к лестнице, и её сопровождающий сделал шаг за ней, девушка поняла, в чём дело.
Следом за Мисуллой шёл темнокожий мужчина: подтянутый, с короткой аккуратной бородкой. Платок со свисающими на грудь длинными концами прикрывал верхнюю часть лица. В ниспадающем до пола платье, он походил на знатного вельможу из восточных сказок. Из-за широкого пояса из очень плотной ткани выглядывал ждамби́я — кривой кинжал в ножнах — без гарды и с рукоятью, украшенной серебряными вставками.
Одетый во всё тёмно-серое, он практически сливался с темнотой. Именно его появление довело до обморочного состояния всю прислугу.
— Вы его совсем не боитесь, — торопливо крестясь, выдохнула Кэйти. — Сатана, как есть сатана. — Она жалась к своей госпоже.
— А чего его бояться? Обычный негр. Как их у вас зовут? Сарацин? Мавр? Арап? — она рассматривала мужчину. Кто он графине? Прислужник? Охранник?
Мисулла наслаждалась произведённым эффектом. Победная улыбка скользила по её лицу: выразительному и надменному, цвет которого в неверном свете факелов напоминал белый лист мелованной бумаги.
Поднявшись на второй этаж, графиня натолкнулась взором на невесту графа:
— Госпожа Вэлэги? — она не уловила в глазах девицы ни тени страха. Веер в руках женщины резко взлетел к лицу, опахнув его. Сделав шаг к пфальцграфине, взяла под руку, разворачивая к арабу. — Мне бы хотелось осмотгеться здесь. Я уже поняла, что замок пгетегпел большие изменения с того вгемени, как я здесь была единственный и последний газ. Вы не окажете мне услугу на пгавах будущей хозяйки и не пгогуляетесь со мной по пагку? Ганьше там было очень мило.
— Да, госпожа графиня, я покажу вам парк, — Наташа приветливо улыбнулась. — Но не сегодня. — Итальянка вызывала у неё настороженность, но правила приличия требовали улыбаться и быть гостеприимной. — Завтра тоже не получится. Похороны. — Мысленно добавила, что экскурсия вовсе может не понадобиться. Кто-нибудь сделает это вместо неё.
