Бет взглянула на меня.
– Не особо.
– Как и мне.
– Знаешь, что люди говорят об объятиях? – спросила она.
– Что?
– Что они – это лишь повод спрятать лицо.
– Ну, для некоторых людей это, наверное, не так уж и плохо.
– Да пошел ты!
– Ты только что упустила свой шанс.
– Переживу.
– А я-то думал, что ты пьешь с горя.
Бет подняла бокал:
– Твое здоровье!
Я чокнулся своей колой с ее пивом.
– И не думай, что я буду платить за нас обоих всю ночь лишь из-за того, что ты сваливаешь и оставляешь меня разбираться с последствиями.
– Полагаю, под последствиями ты подразумеваешь свою новую должность завуча?
– Видишь ли, беда никогда не приходит одна.
– Сочувствую.
Она показала мне средний палец.
Гарри уволился несколько дней назад, вместе с Саймоном Сондерсом. Я не был уверен, но, вероятно, этот уход имел какое-то отношение к электронным письмам, обнаруженным полицией в компьютере Стивена Хёрста и ставшим уликами в деле, связанном со взяточничеством и коррупцией. А также к неподобающему влиянию, которое Хёрст оказывал на Гарри, и деньгам, которые он заплатил Сондерсу, чтобы тот написал за его сына курсовую. Все это было очень прискорбно.
Мисс Харди (учительница истории по имени Сьюзен) заняла должность исполняющей обязанности директора и назначила Бет своей заместительницей. Как мне казалось, они должны были хорошо сработаться. По правде говоря, если бы я был оптимистом, то сказал бы даже, что у них был шанс преобразить Арнхилльскую академическую школу, тем более что одна из ее главных проблем – Джереми Хёрст – не должен был больше в нее вернуться.
Теперь он жил с опекунами и наблюдался у психиатра. Он все еще пребывал в состоянии шока от внезапной загадочной смерти обоих родителей. Я бы хотел сказать, что мне было его жаль, однако каждый раз, когда у меня возникало такое чувство, мысль о Бенджамине Мортоне убивала его на корню.
Я не мог утверждать этого с уверенностью, однако полагал, что Джереми отвел его в пещеру. Уж не знаю, чем это было – шуткой или неким «ритуалом». Однако с Беном там что-то произошло. Что-то плохое. И, возможно, он был не первым. Я подумал о племяннице Бет, Эмили. Еще один изменившийся ребенок. Еще одна трагически оборвавшаяся жизнь.
А Джереми никому об этом не рассказывал. Кроме, быть может, своей матери.
Тела Хёрста и Мэри обнаружили на территории старой шахты. Полиция все еще расследовала обстоятельства их смерти. Некоторые партнеры Хёрста были весьма сомнительными личностями. Да и врагов у него было в избытке. А с учетом того, что в багажнике его машины нашли сумку с окровавленным ломом внутри, расследование должно было занять некоторое время. И мне почему-то казалось, что оно вообще могло зайти в тупик.
Карстовую воронку вскоре должны были засыпать, а проект сельского парка уже представили на рассмотрение. Дома там точно никогда не построят. Ни один сельсовет в жизни такого бы не одобрил.
Полицейские ко мне, разумеется, приходили. Детектив Тейлор вместе со своим коллегой, здоровенным – на самом деле просто огромным – сержантом по имени Гэри Барфорд. Они сумели обнаружить в машине Хёрста мои следы, в ответ на что я с готовностью признал, что он однажды вечером подбросил меня до дома. Дальнейшие их вопросы носили поверхностный характер.
– Значит, меня ни в чем не подозревают? – спросил я, когда они уходили.
– По этому делу – нет, – ответила Тейлор, вздернув бровь.
Здоровяк-сержант расхохотался. Полицейский юмор.
– Все указывает на то, что работал профессионал, – сказал он. – А я не сказал бы, что вы похожи на киллера.
Я мог бы ответить им, что киллеры (как и киллерши) бывают разными. Однако вместо этого я просто улыбнулся.
– Слова тоже убивают, – произнес я.
Он с удивлением посмотрел на меня. Учительский юмор.
Бет подозрительно покосилась на мою колу.
– Тебе правда нужно уехать сегодня? На посошок обычно пьют другое. Мы могли бы заказать бутылку вина. А ты мог бы задержаться до второй половины дня.
Я взглянул на нее. Мне будет не хватать возможности вот так вот просто на нее смотреть. Так что я был рад, что мы помирились. Я сказал ей, что вернулся в Арнхилл, потому что винил Хёрста в самоубийстве Криса. Что мне нужно было разобраться с неупокоенными призраками. Это было полуправдой. Как и почти любая ложь. Но иногда этого достаточно.
– Как бы то ни было, – сказал я, – мне нужно уезжать. Но я должен был с тобой попрощаться.
Бет состроила гримасу.
– Ты само очарование. Пойду пописаю.
Скользящей походкой она отошла от стола. Я глядел вслед ее удаляющейся стройной фигуре. На ней были черные джинсы в обтяжку, «Мартинсы» и мешковатый полосатый джемпер с прорехами, которые, как я полагал, были данью моде, а не работой чрезмерно прожорливой моли. Я почувствовал укол сожаления. Мне нравилась Бет. Очень. И я почти готов был поверить, что тоже ей нравился. Она – хороший человек. А вот я – нет. Именно поэтому я и уезжал. Чтобы держаться от нее как можно дальше.
– Миска жареной картошки на двоих.
Я поднял взгляд. Лорен со стуком поставила на стол миску. Картофель наполнял ее до краев.
Я улыбнулся.
– Спасибо!
– На здоровье!
– Не только за картошку.
Она прищурилась.
– Я вспомнил, что это ты нашла меня у шахты тем вечером.
В воздухе повисла пауза. И когда я уже думал, что она так ничего и не скажет, Лорен произнесла:
– Я вывела пса на его последнюю прогулку.
«Старый пес, – подумал я. – Пес ее матери. У которого вокруг шеи не было меха. И который любил кусаться».
– Что ж, еще раз спасибо, – сказал я вслух. – За то, что привела меня домой. И за то, что ничего об этом не сказала. Ну и за все остальное. До сих пор не могу вспомнить всех деталей.
– Я сделала не так уж много.
– Не думаю, что это правда.
Она пожала плечами.
– Как твоя голова?
Подняв руку, я потрогал свой лоб. На виске был небольшой красный рубец. При прикосновении он слегка болел, подобно уже почти сошедшей шишке. Однако в остальном все было в порядке.
– Наверное, ударился, когда упал.
– Ты не падал.
– Нет?
– Не очень сильно.
Развернувшись, она зашагала обратно к барной стойке, а я так и глядел ей вслед, пока не услышал голос вернувшейся Бет:
