Медленно летели стрелы, и скалились рожи арбалетчиков, и неестественно плавно крутился, как огромный оранжевый медведь, исполнитель Мосчак с тесаками в руках, отмахиваясь от наседавших. И тихо падала на землю прекраснейшая женщина на свете, глава семьи Швадесенс.
– Ну, нет тебя в мире, Творче! – угрюмо сказал он. – Сволочь… но пока что есть я!
И в следующее мгновение над окровавленной травой поднялось существо, застывшее в диковинной позе. На ладонях его горели огни.
– Вы умрете! – сообщило существо десантникам.
Десантники так не считали, и обоснованно. Их же много. А противник остался один. Да еще, дурак, под прицелом изображает статичные позы. Это чтоб его пристрелить легче было.
Огни сорвались в недолгий полет – и дико закричали сгорающие заживо бойцы. Хлопнули арбалеты – но за мгновение до этого существо оказалось в другом месте и снова застыло.
– Техника незаметных перемещений! – угрожающе проинформировало существо. – Вы умрете!
И воспарило над землей. И стало не до разговоров…
Потом у него кончилась магия. Может, отрезало. Но скорее, просто устал и потерял концентрацию. Он рухнул на землю и взялся за дротики…
А потом явилась эльфийская боевая звезда и прикончила всех, кто не успел разбежаться. Война – это просто. Особенно когда техническая суперцивилизация – против арбалетов. И магии не потребовалось – хватило спецсредств. С избытком.
Они нашли его сидящим на холме.
– Что это было? – осведомился принц осторожно.
– Бой, – безучастно отозвался он.
– А почему летал?
Он пожал плечами. Ну, летал. Исполняющая система что-то сделала.
– Побратимы погибли, – пробормотал он. – А вы запоздали с помощью.
Он поднял злые глаза, и эльфы почувствовали себя неуютно.
– Где мой отец? – спросил он.
Принц помолчал.
– Он думал – ты погиб, – все же неохотно сообщил эльф. – И выставил счет тому, кто выпустил небесных воинов в степь… Был большой взрыв! Бумс – и… а в семье Медсэн клялись с пеной у рта, что соподчинение не разорвать! Врут, как эльфы! Правда, что летать без спецсредств невозможно, клялись мы… Ну так и мы – эльфы!
– Понятно.
Он тяжело поднялся и закинул на плечо сумку.
– Кем он был, мой отец? – вдруг спросил он.
– Кузнецом. Просто – кузнецом. А что?
Он усмехнулся. Что-то подобное он и предполагал. Вспомнились внимательные, тревожные глаза отца. «Знай, ты был рожден в любви…» Глаза резко кольнуло, и пришлось отвернуться. Он потерял родного человека, даже не успев узнать его имени! Единственно порядочного во всей эльфийской компании. Оставался Кола Гончар – и тоже неизвестно, выживет ли. Исполняющая система отказывалась лечить не-эльфов.
– Там… глава семьи Швадесенс, – пробормотал он.
– А что мы можем? – виновато сказал принц. – Нас же из системы выкинули!
– Она жива… но я о другом. Союзников – не предают!
– Так было надо! – запальчиво возразил один их эльфов. – У нас знаешь, какая война? Очень сложная, вот какая! Убрать главу клана – между прочим, плата твоей курносой принцессочке за помощь, чтоб ты знал! А без ее помощи нам, чтоб ты знал…
– Плевать мне на вашу политику, – устало сказал он. – Союзников – не предают! Это и есть главный расчет! Надеюсь, для нее найдется лечебный саван? Девочка очень слаба.
Он потер ноющий крестообразный шрам на труди – точно такой же, только страшнее, остался на память о бое у прекрасной эльфийки. Если его и отрезало от системы, то очень странно. Боевые возможности на нуле, а вот лечить – пожалуйста! Только больно очень.
Он поправил сумку и зашагал в степь. И надо бы остаться, поискать выживших, коня найти свободного, наконец… но не было сил. Здесь его труды окончены. И уже на подходе конники Асиа. Им вовсе не стоило знать, кто именно пожег десантников. Тайна защищает лучше брони.
Вот и сбылось давнее страшное видение: цветные пятна тел в траве. И среди них – прекрасная Лала степей, маленькая бесстрашная акробатка Чоолпан.
Побратимы падают в ковыль…
Он шел и шел, и щипало глаза. Над его головой тихо гудели ветра. И далеко впереди гремела вся степь…
Глава одиннадцатая. Нинель Сергеевна, Володя, пионеры… и милиция.
Теперь на нее оглядывались на улице мужчины. И из машин бибикали. И жесты всякие сквозь стекла изображали. Такое раздражающее, оскорбляющее, такое сладкое внимание. А всего-то и надо было, что купить не ту одежду, что возможно, а ту, что хочется! Деньги на это, правда, появились только после того, как она решилась на сумасшедший шаг и связала свою судьбу с арт-ансамблем, каждый момент существования которого нарушал множество неписаных и писаных законов. А писаные законы – это вообще-то уголовная ответственность, это следствие, милиция, протоколы…
Ну вот в милицию она теперь и шла. И не грело ей душу внимание мужчин. Хотя нет, грело. Даже сквозь страх прорывалось. А страх был дикий. Лишающий способности рассуждать. Одно дело – организовывать платные гастроли ансамбля, не облагаемые никакими налогами. И совсем другое – отвечать потом за это перед компетентными органами! За это – и за многое другое. Володя, когда действует, про законы вообще не вспоминает! То есть – очень даже вспоминает, но про какие-то другие законы, в уголовном кодексе почему-то не отраженные…
Одно хорошо – предупредили ее заранее. Не напрямую, конечно. Но она много лет проработала в школе – и явные знаки научилась читать не хуже прочих.
Сначала начали отстраняться коллеги. Хамили в глаза, фыркали за спиной. Забывали передавать ей журналы, заняли ее стол в учительской каким-то барахлом. Диспетчер все время разрывала ей расписание и ставила седьмые уроки. Директриса восхваляла кого угодно, только не ее. Учитель физкультуры, оказывается, самый эффективный педагог! За что?! За то, что вместо уроков классы на уборку территории выводит? Очередная прибавка к зарплате тоже тихо померла. Все достойны – только не она…
Раньше она ушла бы из школы не задумываясь. Работать при таком давлении очень тяжело. Но теперь – иное дело. Теперь у нее в школе были друзья! Теперь плевала она на жалкую прибавку к зарплате. Да и на саму зарплату, если на то пошло! Теперь у нее в школе была могучая защита! Как их назвал Володя? Пионеры? Ну… может, и пионеры. Если учитывать изначальное значение слова. Здоровенные такие лбы, сплошь старшеклассники. И все попытки настроить против нее учеников разбились об их ласковые улыбочки. Еще бы! Нинель Сергеевна – главный редактор их туалетной настенной газеты! Руки прочь от свободной прессы!
А еще они завели забавную и, чего скрывать, очень приятную традицию: каждое утро встречали ее на входе и провожали до дверей класса. Под ручку. Коллег это бесило страшно, до невменяемости. Странно устроена психика человеческая: почему внимание к одной – это одновременно плевок в лицо всем остальным? Володя, естественно, связал эту извращенность психики с отсутствием в обществе института полигамии. Хотя, если поразмыслить, наличие в жизни двух и более мужчин у нее самой точно бы видоизменило такое базовое чувство, как ревность!
