Первым на открытую воду вышел “Конь Ньёрда”. Ярл стоял у носа его, всей позой выдавая напряжение и ожидание, что сейчас сковывало его.
И вдруг он отшатнулся. Не сразу Ингольв, которому острова ещё закрывали обзор, понял, что буквально сбросило его с места. Послышались гаркающие приказы ярла, воины на его корабле подобрались: свободные встали, прикрывая гребцов. С хвоста до “Бури волн” донёсся голос: “Впереди корабли!”. Но в следующий миг это стало видно всем, кто находился на борту.
От стен фьёрда, смыкая широкое полукольцо, навстречу шли восемь драккаров, забитых воинами почти под завязку. По парусам их можно было сразу узнать, откуда они прибыли — из Скодубрюнне. Почти все Ингольв знал хорошо, почти на всех ходил в море. А теперь — и думать не думал когда-то — они выступили против него, сына конунга, которому принадлежали раньше.
Времени на построение площадки из кораблей становилось всё меньше. “Конь Ньёрда” сразу оказался в гуще внимания противника. Но, подчиняясь умелому управлению, он уже разворачивался, готовясь прибиться к судну Ингольва.
— Корабль к борту “Коня”! — крикнул тот.
Гребцы налегли на вёсла, заработали ими быстро и размеренно под ровные и громкие удары по щиту. “Буря” медленно развернулась носом в ту же сторону, что и “Конь”. Борта из приблизились почти вплотную — и тогда-то с кораблей противника полетели первые стрелы. Воины прикрыли щитами себя и занятых греблей товарищей. Но как только бока первых двух драккаров ударились друг о друга, они повскакивали со своих мест, хватаясь за оружие. Корабли скрепили верёвками. Из узкого пролива между островов уже выходили оставшиеся три. Но они могли вовсе не успеть присоединиться к главным, потому как путь им стремительно отрезали чужие.
К другому борту “Коня Ньёрда” прижимался драккар неприятеля. Стрелы сыпали почти непрерывно, не давая толком высунуть голову из-за стены щитов. Громыхнули по дну ноги воинов, спрыгнувших на корабль Хаки. Угрожающие крики прорвались сквозь голос ветра и плеск воды. Драккар под командованием Эльдьярна совсем приблизился, успев проскочить мимо смыкающейся хватки противника. Его корабль медленно развернулся, привалился бортом к “Буре волн”. И всё окончательно смешалось.
— Эльдьярн! — окликнул Ингольв великана, который уже пробивал себе дорогу от носа корабля, где его мгновенно зажали с другими воинами.
Тот посмотрел на него мрачно, видно, догадываясь уже, чего от него хотят.
— Всех пожгу, — рявкнул. — Не удержу. Опасно.
И снова влился в схватку, расшвыривая противников направо и налево. Хотя бы великанской силой, такой же, как и у Ингольва, а может, и большей, он помогал сейчас выжить остальным. Жаль только, огнём помочь не мог. Прав ведь: все погорят, и корабли тоже.
Скодубрюннцев было слишком много. Стрелы пробивались через небольшие прорехи в стене щитов, ранили, убивали. Драккары с драуграми оказались отрезанными от остальных, но те, подчиняясь безмолвным приказам Асвейг, которую Ингольв приказал защищать, как зеницу ока вместе с Диссельв, навалились на противника с другой стороны. Внесли смятение в их ряды, когда пришло понимание, кто они, когда пронеслась кругом, точно лавина, весть: мертвецы.
Ингольв качнулся вбок от проскользнувшего совсем рядом клинка. Отшвырнул нападающего ударом щита и обернулся: где Асвейг? Он оставил её возле “мачтовой рыбы”, в окружении воинов, чтобы никто не проскочил. Из-за широких спин её никак не удавалось рассмотреть. Как и дочку конунга. Обидно будет потерять ту, когда цель так близка. Но, пожалуй, ещё немного, и противники прорвутся к центру корабля.
Блефиди ударился плечом в его плечо.
— Задавят, — выдохнул.
И верно. Даже с драуграми им будет сложно отбиться в окружении. Много воинов поляжет, ещё даже не доплыв туда, куда они все стремились. Но нужно пытаться, никогда нельзя опускать руки. Ромей отбился от противника, ловким движением увернулся и вышиб его за борт.
— Прикрой, — бросил, ничего больше не объясняя.
Ингольв не понял, что он имел в виду, но всё же загородил собой, готовясь к ожесточённому отпору. Они встали у носа “Бури”: отсюда хорошо было видно, как давят со всех сторон скодубрюннцы, как всё плотнее замешивается кровавая каша в деревянных котлах кораблей. Но громкий всплеск на миг заставил всех замереть. Воины заозирались, качнулись драккары на волне, что вздыбилась как будто из самых морских глубин. Снова всё стихло, и схватка забурлила с новой силой. Ингольв встретил клинком меч напавшего воина, едва не оглох от скрежета. Оттолкнул махнул щитом, но не задел. Выпадом остановил новую атаку, а плечом оттолкнул ещё одного противника, давая себе время развернуться.
И вдруг его обдало брызгами. Солнце, что светило сбоку, пропало. Бросившийся было к нему мужик замер, разинув рот, и тут же получил удар мечом поперёк живота. Рухнул под ноги, умирая в муках, но не сводя взгляда с того, что так ошарашило его. Ингольв посмотрел через плечо и выругался, не веря своим глазам. Из тёмной воды, искрясь в лучах света словно усыпанный золотой пылью, вздыбился огромный змей. Плавники его топорщились острыми иглами, а жемчужная чешуя словно перетекала по упругому, точно единый мускул, телу.
Чудовище, плотно сомкнув зубастую пасть, замерло, оглядывая с высоты мачт всё, что происходило внизу, и вдруг резко опустило голову на неприятельские корабли, словно молот. Оглушительно затрещало дерево, посыпались щепки. Парус, сорвавшись с раздробленной на куски мачты, распластался у воды и опустился в неё полосатой медузой. Заорали воины, переломанные, раздавленные жуткой махиной морского гада. Наверное, пострадали и свои тоже, но великим чудом змей не зацепил ни один из окружённых кораблей.
Ингольв обернулся на Бдефиди, который так и стоял за его спиной. И как мало он пугался чего-то в жизни, а от пустоты его нечеловеческого взгляда и вовсе на миг окостенел. Ромей вскинул руки на высоту плеч и змей вынырунул снова из груды обломков. Опустил — и тот ринулся на другие драккары скодубрюннцев. Кто-то попал и ему в пасть: хотелось бы только верить, что не свои. Ещё пара ударов огромной башки — и от вражеских кораблей остались только обломки досок и мачт, плавающие вокруг уцелевшей площадки. Оставшихся в живых скодубрюннцев добивали, сгоняя в кучу — и скоро их осталось всего ничего: с полтора десятка человек, зажатых у кормы “Бури волн”. И вдруг они застыли, всё ещё ощетинисвшись мечами, но не пытаясь больше нападать первыми. Пронёсся среди них тихий гомон, а после один, выйдя вперёд всех, отбросил меч в сторону и вытянул открытые ладони перед собой.
— Ингольв! — крикнул, поглядывая с опаской на тех, кто их окружил, но давал пока возможность высказаться.
Тот протолкнулся между воинами и встал напротив переговорщика. Сразу узнал в нём бывшего хирдманна отца: Харальда Борова. Тот окинул его ответным взглядом, и на лице его, хранящем следы давних битв, отразилась ещё боьшая решимость.
— Чего хочешь сказать, Боров? — Ингольв опустил руку с мечом.
— Позволь с тобой пойти. На твоей стороне сражаться.
