Такой самообман предательски разрушал внутреннюю мобилизацию. Но Александр не собирался полагаться на абстрактные «может». Его натура требовала действия и исключительно конкретики. Он быстро повернул ручку и распахнул дверь в комнату…
– Поверить не могу, что тебе все-таки удалось затащить меня на это сборище гиков, – усмехнулась Машка.
Обняв друг друга, они с Сергеем размеренно брели по улице в лучах заката. Левая рука Кравчука лежала на плечах девушки, в правой он держал бутылочку с апельсиновым соком. Маша, обхватив парня за талию, поднесла к глазам цветастый рекламный флаер.
– Круто же было, – сказал Кравчук. – Ребята выдали отличный семинар по истории современных комиксов.
– Как будто ты узнал что-то новое для себя.
– Освежил в памяти. А вот для тебя это оказалось полезным занятием.
Девушка хмыкнула:
– С какой стороны?
– Ну… Ты знаешь, не прикольно, когда твоя любимая девушка принимает за инфантильность одно из главных твоих увлечений и способ заработка.
– Наверное, я так считаю, потому что комиксы – для детей, не?
Серега запрокинул голову.
– О, боги… Тогда Нил Гейман, Алан Мур и Арт Шпигельман шлют тебе привет!
– Не начинай…
– Я серьезно! Почитай тех же «Хранителей» Мура. При всем желании такой великий графический роман язык не повернется назвать «комиксом для детей».
– Серж, мне два часа компостировали мозг твои братья по разуму. Пощади.
Они подошли к своему подъезду. Сергей допил сок, бросил пустую бутылку в урну, достал ключи.
– Просто надо понимать, что в комиксах, как и в классической литературе, есть свои жемчужины и свой шлак.
Он приставил чип к замку, входная дверь открылась.
– Например, большинство супергероических онгоингов пишутся с расчетом на подростков. При том существуют такие произведения, как «Сэндмен». Он вообще для комикс-культуры является чем-то вроде «Войны и мира» или «Преступления и наказания».
Они вошли в лифт. Двери сомкнулись. Девушка обвила руками жилистую шею Сергея, поцеловала в губы. Поцелуй получился долгим.
– Это был такой элегантный способ заставить меня заткнуться? – улыбнулся Серега.
Легким движением пальцев девушка распрямила прядь волос у него на лбу.
– Не обижайся, любимый, но иногда ты такой нудятина.
– Каюсь, грешен. Но я ж писатель.
– Ты, наверное, самый болтливый писатель из всех, когда-либо писавших на нашей исписанной планете.
– Хоть чем-то отличаюсь от большинства.
Дверцы лифта разъехались, они вышли на лестничную площадку. Освещение отсутствовало. Лампочку никто не менял в течение двух недель, но не это заставило Сергея напрячься и замереть на месте.
– Что такое? – спросила Маша.
– Тихо!
Дверь их квартиры была приоткрыта. В другой раз Серега списал бы все на свою патологическую рассеянность – но не теперь. Не после предупреждения, полученного от брата.
– Спустись на третий этаж и пережди у Натальи Михайловны, – прошептал Серега, не сводя глаз с приоткрытой двери.
– Я без тебя никуда…
– Спустись на третий этаж. Возможно, мы просто забыли закрыть дверь, но пока я не проверю, тебе лучше побыть там.
– Сереж, я…
– Спускайся.
Молодой человек мягко, но настойчиво подтолкнул девушку к лестнице. Маша смотрела на него взглядом, полным тревоги и замешательства. Она сделала несколько неуверенных шагов по ступеням вниз.
Дождавшись, пока Машка окажется этажом ниже, Кравчук приблизился к двери и замер, пытаясь уловить хоть что-то подозрительное. Он не использовал традиционные органы восприятия, такие как слух или зрение. Восприятие Кравчука было в большей степени интуитивным.
Чувство тревоги, нараставшее в последние дни, сейчас достигло апогея. Сергею казалось, что он улавливает холодное дыхание зла.
Парень стоял перед выбором. Он мог спокойно развернуться и уйти. Забрать Марию и, очутившись с ней в людном месте, вызвать наряд полиции. Или же, как его любимые с детства герои боевиков, ураганом влететь в квартиру, раскидать всех недругов приемами тэквондо.
Гонка за спортивными достижениями осталась в прошлом, но Серега регулярно посещал зал единоборств, отрабатывая любимые связки ударов ногами. Конечно, его скоростно-силовые качества не были на том же уровне, что и десять лет назад, но хорошенько втащить пяткой в голову недруга Кравчук все еще мог.
Первый вариант был самым логичным, самым разумным, самым правильным. Ведь он не один – с ним Маша. Серега нес ответственность за свою девушку, за ее безопасность. Будь он один, рискнул бы ворваться в квартиру и выяснить, «чье кунг-фу круче».
Но он – не один. С ним его любовь. Он избежит возможного насилия, обезопасит себя и Марию. Никакого кровопролития. Развернись и уходи. Неважно, зачем пришли эти люди. Важно, что нет смысла сталкиваться с ними лоб в лоб.
Кравчук уже принял решение последовать за своей девушкой, но за его спиной раздался тихий мужской голос:
– Чего ты растерялся, братиш? Заходи, гостем будешь…
Их было двое. Первый, жилистый короткостриженый парень с суровым худым лицом и острым носом, сидел в кресле лицом ко входу. Его руки находились на подлокотниках. В правой гость сжимал пистолет с глушителем.
Второй, блондин, чуть пошире в плечах, стоял возле окна, привалившись к подоконнику. Также вооружен.
Тамара Вадимовна сидела на краю кровати. Губы плотно сжаты. Ей не причинили вреда, но лицо выдавало сильное внутреннее напряжение.
– Добрый вечер, Александр Николаевич, – спокойно поздоровался сидевший в кресле. Он обладал четкой речью. Вероятно, когда-то служил в армии. – Заходите.
Кравчук смерил оценивающим взглядом каждого из визитеров, подошел к матери, склонился.
– Ты как, мам?
– С ней все хорошо, – проговорил бывший военный.
– Я не у тебя спрашивал, – отрезал Александр.
Женщина взяла сына за руки.
– Они… – Ее голос дрожал. – Они Овена…
– Нам пришлось убить вашего пса, Александр Николаевич, – спокойным тоном констатировал человек в кресле. – Надеюсь, теперь наше послание будет более доходчивым.
На широких скулах Александра заиграли желваки. Предельно ясно молодой человек ощутил, как из недр его души на поверхность несется необузданная сила – та самая мощь, которую долгие годы приходилось скрывать внутри себя. Энергия разрушения в чистом, первозданном виде. Демон, настолько сильный, что парализует любую волю, пытающуюся сдержать его.
– Нам приказано передать вам, Александр Николаевич, что неисполнение определенных просьб некоторых людей может привести к печальным последствиям. Лично вас трогать запрещено, а потому в случае отказа пострадают близкие вам люди. Это понятно?
