Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
– Какие, например?
– Во-первых, Алексей – наркоман со стажем. Его приемные родители отказываются это подтверждать, но Фисуненко получил санкцию прокурора и добыл необходимые документы из лечебных заведений, в которых Трухин безуспешно лечился, когда отец его туда засовывал.
– Разве это не доказывает, что его словам верить нельзя?
– Отчасти. Репутация его отца, к сожалению, может сослужить нам плохую службу.
– Репутация? – с сарказмом переспросил актер. – Человек купил ребенка!
– Это было давно. Защита будет напирать на то, что он спас младенца от участи, которой не избегла Антонина, оказавшись на помойке. Вспомним, что у Алексея не было причин ненавидеть биологическую мать, которой он ошибочно считал Илону, ведь его-то она пристроила, так сказать, в хорошие руки! А вот Антонина могла погибнуть.
– Да уж, – буркнул Сергей, – на ее месте я бы желал такой «мамаше» казней египетских. Удивительно, что Антонина не держит зла.
– Но Илона-то ни в чем не виновата. С другой стороны, Антонина этого не знала, когда сблизилась с ней. Видимо, чем-то Илона ее подкупила.
– Я ошибался на ее счет, – вздохнул Сергей. – Считал Антонину врагом.
– Нет, ты был прав! – возразила Рита. – Ты понял, что она причастна к «краже» Илониных драгоценностей, ты подозревал ее, и это правильно! Все могло обернуться иначе: если бы не личные симпатии, Тоня вполне могла помочь брату разделаться с Илоной… Между прочим, Кавсадзе затребовал суда присяжных.
– Это плохо?
– Лучше для защиты и обвиняемого. Присяжные – обычные люди, не знающие законов и не всегда способные проанализировать предоставляемые факты. Адвокат станет давить на жалость, рассказывая о возможной печальной участи Алексея в случае, если бы Трухин-старший его не выкупил у горе-мамаши. Он скажет, что мальчик не получал достаточно внимания и любви, так как приемный отец был слишком занят, а мать и вовсе не горела желанием о нем заботиться. Кавсадзе будет строить защиту на том, что у Алексея не было желания навредить биологической матери, он лишь хотел найти ее и сестру!
– А как же история с доведением до смерти директрисы дома малютки? А запугивание акушерки, которую из-за Трухина хватил удар? Все это – дело рук Алексея, а не Антонины! Ее можно обвинить только в том, что она подложила Евгеше в сумку ожерелье Илоны и впустила Трухина в мой дом. То, что она участвовала в моем отравлении, как я понимаю, не доказано?
– Беда в том, что в доме малютки Трухина не видели. Завхоз только, и то мельком и в темноте… Правда, есть другие люди, способные опознать Алексея Трухина – к примеру, в роддоме, куда он приходил в поисках акушерки. Плохо то, что сама она мертва.
– Как?
– Умерла через два дня после беседы с лейтенантом Гавриловым, который снимал с нее показания. Хорошо, что Фисуненко наказал ему снять все на видео, ведь письменное свидетельство всегда можно подвергнуть сомнению в случае смерти свидетеля… По меньшей мере от обвинения в убийстве Евгеши Алексею не отвертеться!
– Трухин признался?
– Да. Только он, по совету адвоката, утверждает, что не планировал преступление.
– В смысле?
– Он стоит на том, что Евгеша сама его нашла.
– Да? – перебил Свердлин. – Интересно, как ей это удалось – она что, мисс Марпл?
– Трухин говорит, что Евгеша пыталась его шантажировать, вымогая деньги. Она, по его словам, знала, что он является сыном нобелевского лауреата, и угрожала выдать Антонину, занявшую ее место.
– Прям не Евгеша, а Мата Хари!
– Точно. Но Фисуненко не позволит Трухину вывернуться, не волнуйся! Он всегда доводит дело до конца.
– Твои бы слова да богу в уши!
– А у тебя-то как дела? – спросила Рита, решив, что предыдущая тема исчерпана. – Мне жаль, что так вышло с «Монстрами»!
– Жаль? – Свердлин выглядел удивленным.
– В газетах пишут, что постановка под угрозой.
– Естественно, ведь это так волнующе, верно?
– Я тебя не понимаю!
Дверь в зал распахнулась, и на пороге возникла полная дама в джинсах и серой водолазке. Несмотря на нехитрый наряд, пальцы незнакомки были унизаны бриллиантовыми кольцами, а в ушах, даже по самым скромным прикидкам Риты, и вовсе болталось целое состояние.
– Сережа, ты закончил? – Голос вошедшей звучал требовательно.
– В общем, да, – ответил Свердлин, поднимаясь. – Марго, познакомься: мой российский агент, Даша. Даша, это – Маргарита Синявская, моя хорошая знакомая.
«Пудинг, это – Алиса. Алиса, знакомься, это – пудинг», – почему-то всплыло в памяти Риты.
– Очень приятно, – небрежно кивнула агент. – У нас запись на Пятом, помнишь? До вылета полтора часа, поэтому давай-ка, ноги в руки, океюшки?
– Ты улетаешь? – спросила Рита.
– Антрепризный спектакль в Лондоне. – Он небрежно повел плечами. – Это всего на два дня, я возвращаюсь в четверг. Ну, спасибо тебе… за все!
Рита не успела ответить, как он клюнул ее в щеку и потрусил в сторону раздевалок.
Эпилог
Премьера «Монстров» имела бешеный успех. Рогозина и Краснопольская смотрелись удивительно органично в роли бывших подруг, ныне готовых на все, чтобы уничтожить друг друга. Зал ревел от восторга. На бис вызывали чуть не полчаса. Выходили актеры охотно, но Рита не могла не заметить, что каждый раз между Илоной и Краснопольской вставал Свердлин – как разделительная полоса, чтобы их руки не соприкоснулись даже случайно.
За кулисы Рита не пошла, хотя Сергей и просил их с Байрамовым заглянуть после спектакля. Собственно, даже пожелай они это сделать, все равно вряд ли бы сумели пробиться сквозь стену репортеров.
Игорь и Рита в молчании пересекли Екатерининский садик и вышли на Невский. Гигантский монумент великой царицы, окруженной фаворитами, темной глыбой вставал на фоне мрачного декабрьского неба. Сад уже украсили к Новому году, и теперь бронзовая Екатерина возносилась не только над своими приближенными, но и над целой россыпью блестящих фонариков. На противоположной стороне Невского проспекта ярко освещенный Елисеевский магазин провожал последних зрителей Театра комедии. На этом месте завсегдатаи двух театров, Александринского и Акимовского, часто встречались по вечерам.
– Чего ты куксишься? – Байрамов неожиданно остановился и развернул жену к себе. – Ты распутала сложное дело.
– Я только была на подхвате, почти все сделал Женька.
– Глупости: на тебе держалось все, и я тобой горжусь. Не вешай нос, все отлично.
– А что именно отлично, позволь поинтересоваться?
– Как говорится, всем сестрам по серьгам. Каждый получил то, что хотел.
– Не думаю.
– Сама посуди. Смотри: имя Илоны снова на слуху. Она вынырнула из небытия – и сразу в дамки. Теперь ей будет что вспомнить, по крайней мере до тех пор, пока память не отключится полностью. Теперь Серега. Он стал еще знаменитее, и дальше его станут рвать на части не только киношники, но и театральные режиссеры. Антонина, похоже, тоже будет в порядке после того, как выступит свидетелем на суде. Плюс твой Фисуненко прижал Трухина, и преступник отправляется за решетку по обвинению в убийстве и похищении. Может, Женьке грамоту дадут какую-нибудь, как думаешь? Или даже премию?
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
