24. Roar
Конечно же, Roar стала масштабным хитом. В ней сошлось все, что нужно песне на хитовом радио. Как я мог так ошибиться? Песня, которая вызвала у меня отторжение, когда я в первый раз услышал ее в доме Доктора Люка на пляже, над которой я смеялся, как смеялись Денниз Поп и Дуглас Карр над Ace of Base, услышав их в первый раз из динамиков Nissan Micra, стала просто вездесущей. Чего я тогда не понимал, а понимал, вероятно, Макс Мартин – ведь он учился у Денниза Попа, а потом передал свои знания Доктору Люку, – так это то, что после десяти прослушиваний, запертый в Nissan Micra современного хитового радио, я тоже полюблю ее. И все же меня не покидало чувство, что мое впечатление от первого прослушивания было верным.
Однако на самом деле тогда я не мог оказаться прав даже в теории. Исследование 2011 года, основанное на функциональной магнитно-резонансной томографии мозга людей во время прослушивания музыки, показало: чем лучше тебе знакома песня, тем она больше рефлексивно вызывает у тебя эмоциональное вовлечение; при этом неважно, нравится она тебе или нет. Главный автор, Карлос Сильва Перейра, и его коллеги в исследовании «Музыка и эмоции в мозгу: знакомство имеет значение» пишут, что знакомство – это «решающий фактор» в том, как слушатель воспринимает песню на эмоциональном уровне.
Но почему же после повторного прослушивания песня начинает нам нравиться? Этот вопрос изучает Элизабет Маргулис, глава лаборатории восприятия музыки в Университете Арканзаса, в своей книге On Repeat: How Music Plays the Mind («На повторе: как музыка играет разумом», 2014 г.). Она пишет: «Когда мы знаем, что будет дальше в песне, мы мысленно немного забегаем вперед – мы воображаем себе следующую часть песни еще до того, как она зазвучит. Это порождает в нас чувство причастности к самой музыке». Частая ротация на радио «исполняет нашу волю постфактум». Воображаемая причастность к знакомой музыке, также утверждает она, приносит многим людям большое удовольствие, поскольку дает им чувство сродни социальному единению.
Эта мысль отрезвляет. Если Маргулис права, то в действительности машиной песен управляют не лейблы, не радиостанции и не хитмейкеры. По большому счету, настоящий кукловод – это наш собственный мозг.
Roar стала не только хитом – воодушевляющий текст превратил ее в гимн всех девчонок. По этой причине спустя год после того, как я услышал песню, я оказался на празднике в честь шестого дня рождения подруги своей дочери, который проходил в звукозаписывающей студии на Манхэттене: в качестве подарка девочке устроили профессиональную запись кавера на Roar! Песня на вечеринке выполняла роль пиньяты.
Я помог дочке подготовиться к записи, подыгрывая ей на акустической гитаре. (Она моя настоящая фанатка, в отличие от остальных жильцов дома.) Оказалось, что некоторые громкие хиты звучат неплохо даже в акустической версии, без вылизанных синтов и «чумовых» битов. В наш репертуар вошли Brave, Wrecking Ball, We Can’t Stop и Summertime Sadness. Roar слишком минималистична для хорового пения, но мне понравилось заучивать ее ловкую последовательность аккордов и вспоминать 80-е, выкрикивая I GOT THE EYE OF THE TIGER! («У меня глаз тигра!»)
В студии на Западной 28-й улице на Манхэттене девочки выстроились в вокальной будке по три на микрофон. Студийные техники поставили песню и объяснили имениннице и ее подругам, что им предстоит ее спеть. На экране запустили караоке-видео Roar. В кадре мелькала Кэти Перри в разнообразных безумных костюмах – Кэти-«мятный пирожок», Кэти-«фруктовый салат». Девочки внимательно следили за происходящим и усердно пели наложенные на изображение слова.
