– Вот повезет твоей жене! – сказала Эбби, глядя, как он вытаскивает из кипящего масла картофель.
Она невольно сравнивала его с Ником, все кулинарные таланты которого сводились к тому, что он мог позвонить по телефону и заказать еду на вынос в индийском ресторанчике, находившемся напротив их дома.
– Не было ли это, случайно, комплиментом с твоей стороны? – сказал Эллиот, оставив в покое картофель, чтобы налить ей в бокал вина.
Она вдыхала теплый воздух, пропитанный аппетитными запахами домашней еды, и вдруг поймала себя на том, что уже забыла, как злилась на него.
– Как там в Сан-Франциско?
– Мне очень понравилось. Жизнь такая динамичная. Два раза я был даже близок к тому, чтобы открыть там медиафирму.
Он протянул ей тарелки, а сам взял с мраморной столешницы шейкер для коктейлей.
– Я подумал, что поедим мы наверху, – у нас терраса на крыше. Ты берешь еду, я беру мартини. Вино и воду я уже отнес.
Коктейли с мартини она ненавидела, но сейчас явно был не тот момент, чтобы об этом заявлять.
Поднимаясь за ним по ступенькам, на лестничной площадке она бросила взгляд в коридор и увидела дверь комнаты, где она спала после той памятной вечеринки у Эллиота. Трудно было поверить, что произошло это всего каких-то две недели назад: за это время столько всего случилось.
Это был скорее большой балкон, а не терраса, и на него выходила дверь спальни Эллиота. Эбби обращала внимание на каждую деталь в этой комнате: синяя рубашка, небрежно брошенная на подлокотник «капитанского» кресла; полка, забитая книгами; дорогой ноутбук Apple на маленьком столике у громадной кровати, аккуратно застеленной и зовущей.
Эллиот, казалось, не обращал внимания на то, что они находятся в такой интимной обстановке. Он сел лицом к дому, а Эбби открывался прекрасный вид на сад, подсвеченный лучами заходящего солнца.
У нее возникло ощущение, что все это происходит не с ней, не в ее жизни. В их домике в Клэпхеме, который они купили вместе с Ником в первый год после помолвки, была пристройка, на крышу которой можно было выбраться из окна ванной. В то лето погода стояла необычайно теплая, и они практически каждый вечер забирались туда, сидели на подушках, скрестив ноги, пили пиво, смеялись и обменивались впечатлениями о том, как прошел день. Теперь имела место более поздняя и продвинутая версия того воспоминания, правда, периодически с уколами тоски по давно минувшим дням.
Эллиот налил коктейль с мартини в стоявший на столе бокал.
– Я слышал, что твоя подруга Сьюз сегодня вечером встречается с Уиллом. – Он поднял на нее глаза и усмехнулся. – Какая она вообще, что за человек?
– Почему ты спрашиваешь?
– Просто она выглядит так, будто готова съесть его на ужин. И я переживаю за эмоциональное состояние своего коллеги.
– Да, конечно, как же, – улыбнулась она. – Вы, мужчины, любите сплетничать никак не меньше женщин.
– Я журналист. Везде сую свой нос. К тому же мне нравится чувствовать себя в роли Купидона.
– Собственно говоря, она утверждает, что подходит к этому по-другому.
– Ты хочешь сказать, что у них еще не было секса.
Эбби, неловко повернувшись, задела кувшин, и вода немного пролилась на скатерть. Она стала промокать мокрое пятно салфеткой. Прокашлявшись, она взяла коктейль, сделала долгий глоток и откинулась на спинку стула, почувствовав, как под столом вытянутые ноги Эллиота нежно прикоснулись к ее ногам. Большим пальцем ноги он гладил ее по икре снизу. «Интересно, – подумала она, – что он сделает, если я немного отодвинусь?» Медленно текли секунды, и она загадала, что, если он не уберет ногу, пока она досчитает до десяти, кончится все это в постели. Мысль об этом и возбуждала и беспокоила ее. До сих пор они переспали только однажды – в Санкт-Петербурге. Тогда она могла это списать на помрачнение рассудка, но сегодняшний вечер должен был подвести под этим черту и все прояснить. Если у них будет секс, если они переспят на этой огромной и очень дорогой с виду кровати, стоявшей у нее за спиной, это будет означать начало нового этапа их отношений, и тогда с Ником она уже будет вести себя по-другому.
…Восемь, девять, десять…
– Я сегодня виделась с Роз, – сказала она, меняя как тему, так и положение ног под столом.
Она ожидала, что он сам заговорит об опровержении обвинений Доминика Блейка, что, возможно, извинится еще раз, но его молчание означало, что с этим покончено, как говорится, проехали. Однако она не могла это просто так оставить. Она пришла по делу, как бы соблазнительно ни выглядела эта спальня.
– Ага. Я все гадал, когда же ты опять об этом заговоришь.
– Разумеется, я собираюсь поговорить об этом, Эллиот. Потому и пришла.
– Надеюсь, это была не единственная причина.
– Я по-прежнему вне себя от злости, – сказала она, но прозвучало это не очень искренне.
– Ты такая красивая, когда злишься, – произнес он, откидываясь на спинку стула и внимательно глядя на нее.
– Ты иногда рассуждаешь, как полное ничтожество.
– А ты пробуждаешь во мне все самое лучшее. – Губы его искривились в лукавой усмешке. – Послушай, Эбс, я ведь все уже объяснил тебе по телефону. Я обязан был дописать статью, но не хотел тебя расстраивать. Я собирался рассказать тебе об этом лично. Думал, что статья выйдет не раньше следующей недели, но вышло по-другому. Мне очень жаль, что тебе пришлось выслушивать упреки Розамунды Бейли. Она должна была бы разбираться со мной, но она этого не сделала, и сдается мне, что такие наезды с выяснением отношений очень в ее стиле, ты не находишь? И мне ее особо не жалко. Думаю, с ней надо держать ухо востро.
– Эллиот, эта пожилая женщина узнала из воскресной газеты, что тот, кого она любила больше жизни, был советским шпионом. Ты должен был предупредить ее.
– Знаешь, что тебе нужно? – сказал он, подливая ей вино.
– И что же?
– Тебе нужно отдохнуть.
Такого она от него не ожидала.
– Я понимаю, что мы с тобой только что вернулись из России, но то была работа. У моего отца есть дом во Франции. Он просто очаровательный. Деревушка Менерб в горах Люберон – у Питера Мейла в его романе «Год в Провансе» описана именно она. Там есть бассейн, воздух пахнет лимонами и лавандой; и еще мы можем там не вылезать из постели, если не захотим. Я считаю, что это как раз то, что тебе нужно, чтобы расслабиться, сбросить напряжение.
Она нервно усмехнулась. Эллиот предлагал не просто съездить во Францию, а перевести их неокрепшие отношения на новую ступень, и это, в отличие от вместе проведенной ночи, могло иметь очень серьезные последствия. Она должна была признать, что это было больше, чем она от него ожидала, но, хотя предложение и льстило ее самолюбию, это было не самым важным из того, что ее волновало.
