— Значит, вас не преследует черная летучая мышь?
— Нет. Муж — ни больше ни меньше!
— Должна ли я поздравить вас… обоих? Кто он, будущий?..
Табита рассмеялась, опустила глаза, и сказала:
— Пока преждевременно говорить об этом. Мне еще никто не делал предложения. Вероятно, все впереди.
Она едва заметно улыбнулась и пошла к себе.
Меня начала бить дрожь, как там, в храме. Я вышла на раскаленный балкон, но мне по-прежнему было холодно, и я не переставала дрожать.
* * *
Я ничего не сказала Тибальту о письме — просто спрятала его в маленькую шкатулку из расшитой кожи, которую не так давно купила у Ясмин. Потом, починив портфель, сложила все бумаги.
Леопольд Хардинг пришел попрощаться. Он сказал, что уже и так задержался дольше, чем предполагал.
— Я в восхищении от того, что встретился со всеми вами. Наши беседы были такими интересными! Мне нелегко расставаться с вами.
Тибальт сказал, что он обязательно должен навестить нас в Англии.
— Ловлю вас на слове, — последовал ответ.
Решено было провести совещание в гостинице. Я поняла, что деньги, выделенные на эту экспедицию, подходили к концу и следовало решить, продолжать ли работу дальше.
Тибальт очень волновался. Он боялся, что все проголосуют за то, чтобы прекратить работу, с чем он не мог смириться.
— Остановиться сейчас, на этом этапе, будет совершенно неразумно, — сказал он. — Это же случилось и с моим отцом. Тут произошел несчастный случай, но это могло случиться где угодно. Это — абсурдные слухи.
Он ушел в гостиницу вместе с Теренсом и другими членами экспедиции. Без них во дворце было как-то особенно тихо.
Один из слуг пришел сказать мне, что рабочий с раскопок хотел бы увидеться со мной. Он поранился и нуждался в том, чтобы я обработала его рану моим, уже ставшим знаменитым, снадобьем. Спустившись во двор, я увидела, что это тот самый молодой человек, которого я перевязывала раньше. Тот, который был любовником Ясмин.
На его руке была царапина, которая немного кровоточила. Я велела ему войти. Рана оказалась легкой, так что вполне вероятно, он специально нанес ее. Похоже, ему нужно было сказать мне нечто важное.
— Ясмин никогда не вернется, — сказал он, — Ясмин умерла. Ясмин бросили в реку.
— Да, теперь я это уже знаю.
— Но леди не знает, почему это было сделано.
— Расскажи.
— Ясмин нашли в гробнице. В тот день меня с ней не было. Ее увезли куда-то, а потом убили, потому что нашли там, где ей нельзя было находиться. Я знаю, потому что слышал признание от человека, который сделал это. Он не смел ослушаться. Это был приказ. А потом был еще один приказ. Там, в гробнице должен был произойти несчастный случай. Это должно было послужить предупреждением, потому что кому-то нужно… чтобы вы уехали.
— Понятно, — сказала я. — А кто отдавал эти приказы?
Юноша вздрогнул и оглянулся через плечо.
— Можешь сказать. Это останется в тайне.
— Я не смею говорить, — прошептал он. — Это смерть!
— А кто узнает, что ты это сказал?
— Его слуги везде.
— Везде? Но не здесь.
— Леди, и здесь тоже. Вы видели их знак…
— Шакал?
— Это знак Анубиса.
— Паша? — спросила я.
Юноша был напуган. Я поняла, что угадала.
— Значит, он приказал убить Ясмин, а потом с одним из нас должен был произойти несчастный случай. Один из его слуг мог сломать мостик. Но зачем все это?
— Он хочет, чтобы вы уехали, леди. Он хочет, чтобы вы оставили гробницу.
— Значит, Ясмин умерла по его приказу, — сказала я, — и моя сестра тоже.
— Ваша сестра, леди? Она ваша сестра?
Я кивнула. Он был в ужасе. Мне показалось, больше из-за того, что Теодосия оказалась моей сестрой, и теперь я захочу отомстить.
— Ясмин, — сказал он, — она ждала меня в тайном месте…
— В тайном месте? — быстро переспросила я.
— Внутри гробницы. Там есть небольшое углубление, недалеко от мостика. Там не работали, поэтому это стало нашим местом. Именно там она и должна была меня ждать. Там мы с ней и лежали вместе…
Я перевязала ему рану.
— Я говорю вам это, леди, потому что вы добрая — добры ко мне, были добры к Ясмин. И еще, потому что он отдал приказ, чтобы были еще несчастные случаи, чтобы все знали, что проклятие живо и фараоны гневаются на тех, кто оскверняет места их успокоения.
— Спасибо, что сообщил мне, — сказала я.
— Вы скажете сэру? Только не говорите, что это я сказал. Вы расскажете ему и уедете. И там вы будете в безопасности.
— Я расскажу обязательно.
— Он поймет, что следующей можете умереть вы, его любимая.
Мне замутило от ужаса. Нужно было срочно остаться одной и подумать. Как мне хотелось, чтобы Тибальт сейчас был здесь и я могла все ему рассказать. Он должен меня выслушать. Когда исчезла Ясмин, он никак не отреагировал на это. Но ее исчезновение касалось всех нас!
Паша! Он хотел, чтобы мы уехали. Почему? Я вспомнила, как он сидел за столом, ел, рассыпался в комплиментах, оценивая наши женские достоинства. Он уступил нам свой дворец. Почему, если он не хотел помогать нам? Чтобы присматривать за нами, вот зачем. Его люди прислуживали нам и одновременно шпионили за нами. Все становилось на свои места.
А маленькая Ясмин? Что она такого сделала, чтобы навлечь на себя смерть? Ее нашли в гробнице, где она ожидала своего возлюбленного. В маленьком алькове, который я не заметила, но который описал ее возлюбленный.
Вдруг я припомнила, что прорицатель тоже имеет знак шакала на руке. Значит, он тоже был слугой паши. Было ли его задачей предсказать нам смерть, несчастье, чтобы заставить нас уехать?
Я должна поговорить с Тибальтом! Я должна изложить ему то, что узнала. Но он был на совещании. Придется дождаться его возвращения.
Дворец теперь показался мне по-настоящему зловещим. Откуда нам было знать, что за нами все время следят, подглядывают, подслушивают каждое слово? Бесшумно двигающиеся слуги наблюдают за нами, сообщая обо всем, что мы делали!
Все слуги в доме были осведомителями паши. За исключением разве что двух человек, которых мы привезли с собой, — Абсалама и Мустафы. Как насчет них? Нужно выяснить. Я позвонила в колокольчик. Пришел Мустафа. Я велела ему принести мятного чаю, а когда он ставил чайник на стол, оказалась рядом.
— Ой, тут какое-то насекомое! — воскликнула я. — О Боже, оно поползло вверх по твоей руке! — Прежде чем он успел шевельнуться, я задрала широкий рукав его одеяния. Изображение будет на его предплечье — там, где я видела его у других. Моя маленькая хитрость удалась, и я увидела то, что хотела увидеть. На предплечье Мустафы был изображен знак шакала. — Нет, не видно, — сказала я спокойно. — Тут есть вредные насекомые! И жала их могут быть ядовитыми. Люди часто приходят ко мне за мазями. Ну, как бы то ни было, оно куда-то делось.
